— Вот медведь, — смеется Муся. Она сидит у стола и просматривает температурные листки.
— Все равно уже пора вставать, — успокаивает меня Николай. — Скоро пятиминутка. Как дежурилось?
Он не скрывает радости по поводу того, что я начал дежурить. Совершенно меркантильной радости: тридцать дежурств теперь будут раскладываться все же на пятерых.
Я рассказываю им о Тане. До пятиминутки заходим к ней все, вместе с Петром Васильевичем.
За плечами Петра около тридцати лет в хирургии, оперирует превосходно. Руки движутся ловко и экономно, берут все мягко. И при этом дрожат. Вначале я с недоверием смотрел на операции Петра, даже со страхом. Но удаление желудка в этих дрожащих руках продолжается всего час с небольшим. «Дай бог, чтобы мои так дрожали», — говорит Николай. Теперь и я себе желаю того же.
Оперируем до часу дня. Николай дает наркоз и похваляется:
— Это наркоз! Что вы скажете, Петр Васильич? — и потирает громадные, как сковородки, ладони.
— Молодец. Из тебя может выйти толк, особенно если продать ружье, — улыбается тот.
Николай страстный охотник и все свободное время уделяет охоте или охотничьему инвентарю. На худой конец — разговорам об охоте.
В коридоре меня встречает Муся:
— Целый час тебя ждет какой-то парень. Насчет Тани.
Парень тот самый, загорелый, сидит в нашем небольшом вестибюле на табуретке и разглядывает свою шапку.
— Вы ко мне?
— Да. Здравствуйте, доктор… — И смотрит на меня, как на факира.
Я не могу сдержать улыбки.
— Все в порядке. У нее перелом таза без смещения костей. Гематомы…
— Что это? — со страхом спрашивает он.
— Кровоизлияния.
— Опасно?
— Мы считаем, что все будет в порядке.
— Спасибо… Мне уже говорили утром… Я хотел узнать точнее. Потом еще дед ее с бабкой очень волнуются. Он сердечник, и ему не разрешают ходить. А тут… хотел ехать сюда. Не верит мне. Не знаю, что и делать… — И смотрит выжидательно и просительно.
— Как вас зовут?
— Игорь.
— Вы ее родственник? — задаю я ехидный вопрос.
Парень смущается:
— Нет… Мы живем рядом.
— Хорошо. Я зайду к ним. Скажите адрес.
Закончив все дела на отделении, отправляюсь к Таниному деду. Сегодня дежурит Муся, я спокоен за Таню. Не то что я не доверяю, к примеру, Николаю. Но когда он засыпает, его трудно добудиться — крепкий парень с крепким сном. Муся очень беспокойная, она всю ночь бродит по отделению.
Вечереет. Ветер гонит низкие облака, сечет редким твердым снегом.
Где-то совсем рядом Алтайские горы. Выходя из больницы, я всегда смотрю на них. Это вроде привета всем моим друзьям-альпинистам. Или привета от них… Но сегодня гор не видно. Они в снежной мгле, в тучах. За несколько дней земля скрылась под снегом. Говорят, снег сойдет теперь лишь в апреле. Следовательно, кучи строительного мусора, глины, песка, громадные лужи и топкие, как болота, улочки тоже скрылись до апреля.