— Ясно, — с облегчением говорю я.
— Вот и отлично. Поезжай. Два врача и фельдшер — справитесь.
— Вертолет ждет на аэродроме?
Петр Васильевич опять с интересом смотрит на меня:
— Нет, в собачнике.
Я начинаю смеяться. Мне как-то сразу становится легко.
— Возьми немного крови, — советует Петр. — Если что-нибудь сложное, не торопись уезжать. И вообще не торопись…
Что он хотел этим сказать?..
Я разыскиваю Кемалыча (он, конечно, счастлив), проверяю, как идут сборы в операционной, договариваюсь насчет машины до аэродрома, а затем снова возвращаюсь в ординаторскую. Петр Васильевич по-прежнему сидит и курит.
— Через пять минут отправляемся, — докладываю я. Он кивает.
— Но почему так срочно? — вдруг удивляюсь я. — И почему тогда не областная санавиация?
— Но ты же рад?
— Да.
— А остальное от бога.
Вот чертов старик! Любит потемнить.
— А все же?
— Поезжай. Девчонка просила как можно скорее.
— Какая девчонка?
— Фельдшер.
Под окном останавливается наша санитарная машина. Нина и Кемалыч грузят в нее сверкающие под солнцем никелированные биксы.
— Ну, я пошел, — говорю я и протягиваю Петру Васильевичу руку.
Он встает:
— Ни пуха…
— К черту!
— А о том не думай. Все будет в порядке. Я говорил с прокурорам. Делу не будет дан ход до заключения областной экспертизы. Но ты же знаешь, что там эмболия? — Он не выпускает моей руки.
— Да…
Петр слегка отталкивает мою руку, и я ухожу.
На аэродроме вертолет совсем не ждет нас, а только разгружается. Причем очень медленно, так как занят этим один лишь пилот, молодой парень с льняными волосами. Когда позвонили из горкома, чтобы немедленно доставили хирургов с их снаряжением на дальний лесоучасток, вертолет был уже готов к взлету с грузами для группы геологов, заброшенных двумя рейсами с утра к горному кряжу.
Мы с Валерой и шофер нашего «газика» подключаемся к разгрузке, а вскоре к нам присоединяются начальник аэропорта и радист Вася. Тут уж дело пошло быстро, и мы живо выкидали и стащили в коридор деревянного аэровокзала запарафинированные ящики и брезентовые мешки геологов.
— Я знаю этот лесоучасток, — говорит начальник аэропорта, помогая нам загружать вертолет блестящими биксами с инструментом и стерильным материалом. — Красивейшее место! — Раньше он сам летал здесь много лет, говорят, еще на первом самолете, появившемся в этих краях. Туда с апреля до июня ни на чем не доберешься. Только разве вертолетом. Вьючные тропы, поди, тоже размыло талыми водами.
— Фельдшер-то все-таки добралась из Столбовухи, — заметил Кемалыч.
— Да-а… — удивленно протянул начальник аэропорта.