Теперь все стало проще, будничнее, быстрее.
В громадный, заросший «бабьими сплетнями», филодендроном и алоэ кабинет Бати пришел новый главный. Иван Степанович Черемезов сменил человека, ставшего почти городской легендой. И оставил вначале все, как было прежде. Оставил филодендроны, только придвинул их поближе к стенам да через некоторое время повесил на один из них клетку с веселым щеглом. Оставил расположение кабинетов в штабе, как называли еще с военных госпитальных лет административную часть первого этажа, и сам тоже говорил — «штаб». Не менял сотрудников. Не отменил и общих утренних конференций, хотя, в соответствии с духом времени, считал это каждодневное заседание пережитком старины, своего рода анахронизмом. Сам появлялся на них очень редко. В основном в те дни, когда нужно было обсудить какую-нибудь инструкцию или приказ. Видели его редко, слышали еще реже. Это было так необычно и так приятно! Говорили: как легко стало работать!
Иван Степанович в основном занимался хозяйственными делами. Он подолгу разбирался в многочисленных и сложных проектах и планах, заполнявших переплетенными томами, папками, рулонами массивный шкаф, украшенный инкрустациями, о котором Батя напыщенно говорил: «Здесь будущее нашей больницы». Со страниц проектов глядели высотные постройки, системы зданий, связанных между собой переходами, какие-то диковинные городки, состоящие из круглых, многогранных и прочих строений странной формы. Делали эти чертежи знакомые Бате архитекторы или бывшие больные, а потом, когда было получено «добро» на реконструкцию больницы, подключились и проектные мастерские. Над Батиными идеями посмеивались, но слушали с интересом, в глубине души веря в его всемогущество. Уж если что заберет себе Батя в голову, то не отступится, рано или поздно своего добьется! А вот когда узнали в больнице, что и «тихий» Иван Степанович начинает толковать о том же, идеи стали называть прожектами, а главного — «Ванечкой», имея в виду, вероятно, известного чеховского героя: «Мы с Ванечкой такую больницу отгрохаем, всю круглую, как земной шар, только поменьше…» И прочее в том же духе.
Ванечка любил собирать своих заместителей вместе с представителями партийной и профсоюзной организаций и подолгу, обстоятельно, с перерывами на перекур и проветривание, проводить совещания по разным «животрепещущим», как он выражался, темам, как-то: подготовка больницы к весенне-летнему или осенне-зимнему периоду, проверка хода выполнения подготовки больницы… и так далее.
Территорию больницы Иван Степанович обходил редко, а отделения — и того реже: доверял помощникам. Нельзя сказать, что он ограничил круг своих обязанностей, но так умело распределил их между своими помощниками, что на его долю, по сути, осталось лишь представительство и «общее руководство». Каждодневная работа со всеми ее неувязками отошла к начмеду. За тем, чтобы лечение больных соответствовало современному уровню, теперь следили кафедры института. Из огромного количества прекрасных проектов реконструкции больницы был выбран «единственный реальный», как выразился Ванечка, — возведение дополнительного, пятого этажа…