Мне подарили долгий, тягучий поцелуй, лаская ладонью живот.
— Что?!! Ан, какие три дня?! Ты о чем?! А как же дети?! — Оттолкнув мужчину, я обеспокоенно прислушалась к себе и тем, кто внутри, одновременно поворачивая голову в сторону колыбелей с тревожно попискивающими и давно зовущими меня малышами: искра жизни Шалисссы и иссаэры горела ярко, согревая мое сердце незримым теплом. С Александром и Аналлин тоже все было в порядке, не считая небольшого голода и беспокойства за их мамочку. Это заставило меня выдохнуть от облегчения. Голод это пустяки, сейчас на ручки возьму, и все будет хорошо, а с их дядей потом разберусь, и потребую подробных объяснений, чем закончились его 'танцы' с аллидом, и как это он умудрился выжить после таких ранений, напугав меня до полусмерти.
Не успела. Во первых, никто никуда меня не пустил, велев лежать в постели, сам принесет: и детенышей, и рожки для кормления, интересуясь что я сама хочу на обед, подавая мне стакан с теплым молоком и ложечкой эдды, который заботливо приготовили ожидая моего пробуждения.
С благодарностью его приняла и жадно выпила, думая о том: ' зачем энам рожки?'
Во вторых, Анаишшш только подошел к кроваткам с детенышами и взял Аналлин на руки, как в покои с раздувающимися ноздрями и обжигающими жуткими глазами полными облегчения влетел ниид! И похоже, что четвертый лорд бросил все свои дела и соправителей, получив сигнал с моего нуарра — парадная форма и Обруч власти на челе.
— Мама!!!
Пустой бокал отлетел в сторону, а мои ребра чуть не треснули под напором кровавого зверя империи Амморан. Жестокого, находящегося в легком неадеквате зверя, ругающего какую‑то глупую девчонку, поставившую на хвост всю империю и заставившую его вновь испытать боль потери, потери, которую бы он не пережил, с рычанием сминающего мне губы в неистовом, голодном поцелуе.
Чего это он? Сами 'бои без правил' устроили, а я еще и виновата?!
— Ус–с-спокойся, ниид, ты плохо себя контролируеш–ш-шь. Девочке больно.
А вот и Дэйрашшш, явившийся от своего супруга с опозданием в несколько минут, и едва дождавшийся когда собственнические инстинкты взбудораженного ши–ара немного стихнут, чтобы тут же забрать меня к себе, и подхватив на руки, самому приникнуть к моим губам прижав мое хрупкое телок своей здоровенной груди, где тяжело и гулко билось змеиное сердце. Для меня, его со–рин…
— Прос–с-сти, цветочек, я не подумал. Это моя ошибка, прости. Больше такого не повториться. Обещаю…
Мой истинный ньер, явно в чем‑то себя винил.
— Дэй, а может мне кто‑нибудь все же объяснит, что здесь вообще происходит? Это твой брат был при смерти, не я. Дэй, да что случилось то?!