По временам до них доносились слабые отзвуки ссор и споров, иногда — резкое щелканье взводимых курков. Но Черный Майкл был подходящим вождем для этого разношерстного сброда и ухитрялся держать своих головорезов в строгом повиновении.
На пятый день после убийства офицеров вахтенный крикнул, что прямо по курсу земля. Был ли это остров или материк — Черный Майкл не знал. Но он объявил Клейтону, что если местность окажется подходящей, лорд и леди Грейсток будут высажены на берег со всем своим имуществом.
— Вы тут недурно проживете несколько месяцев, — грубовато-добродушно объяснил он. — Недурно для молодоженов, хха! А мы за это время сумеем отыскать какой-нибудь обитаемый берег, где тоже постараемся не пропасть. При первом же удобном случае я капну какому-нибудь правительственному чиновнику о том, где вы находитесь: пускай всемилостивая королева вышлет за вами корабль… Ну, а нам от ее величества светит теперь только пеньковый галстук на шею! Вот почему я не хочу высадить вас в более цивилизованном месте. К нам сразу же привяжутся с кучей вопросов, ответить на которые, чтобы нам не насолить, будет трудновато.
Напрасно Клейтон пытался убедить нового хозяина «Фувальды» высадить их не на этом пустынном берегу, где они станут добычей диких зверей или еще более диких людей, а в какой-нибудь обитаемой белыми местности. Его протест не возымел успеха и только рассердил Черного Майкла: тот считал, что и так слишком много сделал для своих пассажиров.
В три часа пополудни судно подошло ко входу в закрытую бухту. Черный Майкл спустил небольшую шлюпку с матросами, чтобы исследовать глубину бухты и решить, может ли «Фувальда» приблизиться к побережью.
Час спустя его люди вернулись и доложили, что шхуна свободно пройдет по всему заливу, и прежде, чем наступила темнота, парусник встал на якорь в двух саженях от берега.
Этот берег утопал в прекрасной тропической зелени; вдали рисовались холмы и плоскогорья, почти сплошь покрытые девственным лесом.
Жилья нигде не было видно, но обилие птиц и животных обещало «колонистам поневоле» неплохое пропитание, а сверкающая маленькая речка, впадавшая в бухту, могла в изобилии снабжать их пресной водой.
Клейтон и леди Элис, стоя рука об руку у борта, молча созерцали негостеприимную землю, на которой им суждено было жить. Уже сгустилась ночь, и из лесного мрака доносились голоса диких зверей: то глухое страшное рычанье льва, то пронзительный визг пантеры.
Женщина боязливо прижималась к мужу. Воображение рисовало ей всякие ужасы, которые поджидали их во мгле грядущих ночей, когда они окажутся вдвоем на этом пустынном диком побережье.