Несмотря на двадцатипятиверстное расстояние, благодаря прозрачности воздуха тех мест ясно можно было различить собор с сиявшими золотыми куполами, башню перед ним, с которой Хабар Симский отражал когда-то татар, и другие строения; высокий шпиль башни, ныне колокольни, далеко уходил в голубое небо; чуть виднелся древний терем князя Олега, ныне митрополичий дом, примыкающий к церкви. Долго Роман не мог оторваться от поразительного по красоте вида.
Только зов Саши заставил его последовать за остальными. Старичок монах, проводник их, на бледном лице и в ясных глазах которого отражалось что-то задушевное и тихое, как сама обитель, шел молча, не желая расспрашивать странных гостей своих, может, не расположенных рассказывать о себе. Белая церковь была заперта. Все покрестились на нее, осмотрели рассеянные кругом нее камни на старых могилах и стали спускаться вниз.
Монах привел их к купальне, вырытой под горой в русле ключа. Вода эта слывет целебной. Степка подал первый пример и начал раздеваться. За ним стали раздеваться и остальные.
Монах сел на скамью и смотрел на них.
— Студеная вода! — заметил он; чуть надтреснутый слабый голос его был такой же ласковый и хороший, как он сам.
— Ничаво! Здоровей выйдем, батюшка! — радостно ответил Степка, разбежался и с маху бухнулся в воду. Через секунду его точно пружиной подкинуло на добрый аршин над водой; рот его был раскрыт, глаза вытаращены. Он издал рев и бросился назад к лестнице.
— Ну и вода! — стуча зубами и весь дрожа, проговорил он, выбравшись на деревянный пол. — На водосвятье в проруби теплее бывает!
Монах улыбался, Александр и Юра в нерешительности поеживались.
Роман подошел к краю и спрыгнул: вода покрыла его; затем он встал на ноги, спокойно умылся и окунулся еще несколько раз.
— Что же вы? — проговорил он, обращаясь к Саше и Юре.
Один за другим те попрыгали в воду. Юра заверещал поросенком.
Степка, согревшийся уже на воздухе, помирал со смеху, глядя на судорожные движения их. Затем им овладел какой-то восторг: он бросил рубаху, которой вытирал лицо, и с хохотом шлепнулся опять в воду.
Барахтаясь и толкая друг друга, выбрались все из купальни, оделись, и монах повел их осматривать знаменитые подземелья, вырытые подо всей горой одним из спасавшихся там отшельников.
Кусты обступили их. Во полугоре виднелась старая часовенка. Монах взял в ней пять восковых свечей и зажег их; все подошли к полузакрытой кустами, темной, изъеденной червями деревянной дверце; за ней оказался вход в пещеры.
Приподняв свечу над головой, монах вошел первым. Прорезанный в плотно слежавшихся слоях песка и глины темный подземный коридор углублялся вниз; острыми зигзагами блуждал он затем глубоко под горой. Свод, стены и пол его казались гладко обточенными. Местами свод понижался; тогда приходилось сгибаться; ширина была вполне достаточная для прохода одного человека. Нет-нет и сбоку в коридоре открывалось отверстие. Монах всовывал в него руку и освещал небольшую келийку. В некоторых были вырезаны подобия каминов, над ними виднелись дымовые отверстия. В таких комнатках уцелели небольшие вязаночки дров, припасенные некогда отшельниками.