— На рубль, будьте добры, отрежьте! — проговорил он.
Пекарь отстранил и то и другое и глянул опять на пришедшего с ними монаха.
— У нас в обители не берут за хлеб… — ласково ответил тот за него. — Даром он желающим раздается.
— Как даром? — сконфуженно спросил Роман. — Почему?
— А так… обычай такой. И не у нас одних, везде на Руси!
— Тогда я не могу взять его! — ответил Роман и положил хлеб на прилавок.
— Нет! — насколько мог сурово возразил монах и заступил дорогу хотевшему уйти Роману. — От хлеба-соли нашего никто не может отказываться! Не милостыня это, а благословение.
Монах так сказал эти слова, что не уступить значило обидеть и его и радушную обитель. Роман переглянулся с товарищами, взял хлеб и поблагодарил обоих монахов.
Сопровождавший в пещеры проводил их до ворот. В воротах Роман снял шапку, перекрестился на обитель и подошел поблагодарить еще раз и проститься с монахом.
Старец благословил его и всех остальных.
Роман подал ему рублевку.
— А это, батюшка… — нерешительно сказал он, — не откажите принять для бедных от нас… Больше нет…
Монах с тихой улыбкой отвел его руку.
— Сбереги его, дружок: пригодится еще он в пути вам. На добром желании спасибо! А хочешь если отблагодарить нас, помни всю жизнь, что Христос заповедал любить всех на земле. Забывают это в мире… Попомнишь — вот это настоящий вклад в нашу обитель сделаешь! Счастливого пути и удачи вам, дети! А буде не сыщете ничего, заходите опять сюда на обратном пути!
— Батюшка, позвольте узнать ваше имя, — спросил растроганный Роман.
— На что тебе оно?.. — тихо ответил монах. — Савватий имя мое.
Все поцеловали у него руку; он благословил их опять, пожелал удачи в поисках и долго стоял у стены монастыря, провожая глазами удалявшихся путников.
Солнце уже садилось, когда возвратились они к лодке. Верный Кучум приветствовал их радостными прыжками и лаем.
Пускаться в дальнейший путь было поздно, и так как на пустынном левом берегу Оки они находились в полной безопасности от преследования, то решили заночевать тут же, у лодки.
Тотчас вытащили ее, насколько оказалось возможным, дальше на песок, сыскали между поросшими ивняком песчаными буграми уютный уголок и принялись за устройство костра.
Напутствие доброго старца пролило много мира в омраченные невознаградимой потерей души всех. Тем не менее, путешественникам было не по себе. Роман, ни слова не говоря и без того убитому Саше, сел у самой воды и мрачно глядел на начавшую темнеть ширь Оки. Почти пятьсот верст отделяло от родного гнезда их, с рублем в кармане, затерянных среди дремучих лесов на великой реке.