Глава 14
Приключения продолжаются
Итак, уже во второй раз меня хотели убить. Только теперь опасность была гораздо серьезнее: меня уже не предупреждали, а намеревались действительно смертельно ужалить. Кто положил провода на спинку стула, чтобы я, откинувшись, коснулся их? Я возвращался по полутемной улице и раздумывал. Там, в доме Дрынова, все были озадачены не меньше меня. Сам хозяин выдвинул сомнительную версию, что это проделки духа Бориса, чье терпение мы испытывали целый час. Но сделать это мог любой из них. Каждому из семерых не составило бы труда положить провода, воткнув предварительно штепсель в розетку. Все они хорошо ориентировались в комнате, поскольку собирались там не раз. А абсолютная темнота была не помехой. Но этот «кто-то», очевидно, заранее подготовился и знал, что я также приму участие в спиритическом сеансе. И предполагал, что в определенный момент свет в помещении будет потушен. А кто предложил погасить свечи? Кажется, сам Дрынов, выдав это за желание покойного Бориса. Вряд ли здесь было простое совпадение. Возможно, хитроумный замысел кого-то из участников сеанса. Пекаря, у которого я вызывал явную ненависть? Или тихий Горемыжный? Монк, учитель, доктор Мендлев? Потушившая свет Жанна? Дрынов? Или пробравшийся в темноте в комнату кто-то еще, посторонний? Ответа у меня не было…
Я почти подошел к дому, когда от дерева вдруг отделилась чья-то фигура и шагнула ко мне. На голове была натянута лыжная шапочка с прорезями для глаз. Я даже не успел ничего сообразить, как получил сильнейший удар ногой в грудь и отлетел назад, а в это время второй, стоявший за моей спиной, обрушил на меня еще один удар, в область шеи. Свалившись на землю, я почувствовал, что сейчас задохнусь от боли. Новые удары посыпались на меня с двух сторон — по спине, животу, затылку. Я обхватил голову руками и согнулся, прижав колени к груди. Я еще не потерял сознание, но знал, что это произойдет очень скоро. Потом меня приподняли и прошипели в самое ухо:
— Ну что? Понял теперь, что тебе надо делать? — и бросили, словно мешок с песком, обратно на землю.
Сколько времени я лежал так, распластавшись, — не помню. Но мне было весьма худо. Наконец, поднявшись кое-как, я огляделся. Мой дом был в двух шагах, а напавшие на меня бандиты исчезли. Ковыляя, держась рукой за грудь, я добрался до калитки, открыл ее, поднялся на крыльцо. И здесь чуть не упал от сильного головокружения. Потом вошел в дом, качаясь как тростник. Славно поработали ребята, подумал я, профессионалы… Но уже на кухне, ощупывая себя, я убедился, что, слава Богу, ничего не сломано, все кости целы. Очевидно, в их задачу не входило превращать меня в калеку. Это было еще одно предупреждение — на сей раз последнее. Кому-то очень хотелось, чтобы я испугался до смерти и убрался из Полыньи восвояси. Моя борьба приобретала самую пикантную остроту, где ставкой была — жизнь Вадима Свиридова. Я плеснул себе в лицо холодной воды, а затем налил целый стакан джина. И залпом выпил. Закашлявшись, посмотрел на себя в зеркало. Ничего себе видец! Под глазом уже расползался темно-бурый синяк величиной с блюдце, почти такое же, в которое назвякивал только что дух Бориса. Что завтра скажет Милена, когда увидит меня? Я приложил к синяку холодный утюг и закурил, задумчиво пуская в потолок кольца дыма. Что ни говори, а мой отдых в поселке Полынья удался на славу. Все тридцать три удовольствия… Будет что вспомнить в Москве. Если, конечно, я вообще туда вернусь. А не лягу на кладбище рядом с дедом. Но такая перспектива меня мало устраивала. Вывод: надо сматываться, пока не поздно. Но и уезжать, не закончив начатого дела, мне не хотелось. Я вообще парень очень упрямый, есть во мне нечто этакое баранье. И когда меня бьют ногами — мне это не нравится. Я стараюсь найти обидчиков и ответить им тем же… Мне пришлось выпить еще порцию джина, прежде чем я принял окончательное решение: остаюсь в Полынье.