В это время с улицы донесся голос:
— Эй, Вадим Евгеньевич! Вы не спите?
«Еще один ночной гость, — подумал я. — Надеюсь, без лома».
Я открыл дверь и вышел на крыльцо. Навстречу мне шла Жанна, помахивая сломанной веточкой.
— Ночь-то какая чудесная! — сказала она. — Пойдемте погуляем?
— Спасибо, уже нагулялся, — отозвался я, поворачиваясь к ней своим синяком.
— Ой! Что это с вами?
— Налетел на дерево. А дерево оказалось с кулаками.
— Ну вам просто страшно не везет! То электрические провода под боком, то… А кто это был? У нас в поселке вроде бы нет хулиганов.
— Значит, завелись. Хотите выпить?
— Хочу, — подумав, ответила Жанна.
Мы прошли на кухню, и я приготовил свой фирменный коктейль «Полынья».
— Пейте, пейте. Это вкусно. Сразу увидите скрытые пружины многих явлений в этом мире.
Она выпила свой бокал маленькими глотками, озорно поглядывая на меня.
— Какой у вас сейчас смешной вид! Как у пирата, пострадавшего во время абордажа. Знаете что: давайте сюда вашу аптечку, я все-таки медсестра. И обязана оказывать первую помощь.
Она обработала мой синяк свинцовыми примочками, смазала йодом поцарапанную щеку и разбитую губу. Потом строго приказала:
— Раздевайтесь.
— Рановато еще в постель, — отозвался я. — Давайте, Жанночка, немного поболтаем да выпьем. Это от нас никуда не уйдет.
— Дурачок, — улыбнулась рыжая ведьмочка. — Я хочу посмотреть, где вас еще настигло кулачное дерево.
Пришлось скинуть рубашку. На груди, боках, спине было довольно много синяков и подтеков, и Жанночка занялась их обработкой. Я держал в руке стакан и периодически прихлебывал. Надо было отдать должное ее профессиональному умению облегчать страдания больных. Здесь вообще, как погляжу, жили одни профессионалы. И били и лечили не хуже, чем в Москве.
— Ну все! Одевайтесь, — сказала она наконец.
— А стоит ли? Все равно потом придется снова освобождаться от одежды. — Я подошел к ней вплотную, мы молча обнялись и поцеловались.
— Не стоит, — прошептала она, расстегивая кофточку.
Утром я проснулся поздно. Жанны рядом со мной уже не было. Она улетела из моей постели, как ранняя зеленоглазая птичка, оставив смятые подушку и простыни — символы нашей ночной любовной борьбы. А я подумал: «Что это со мною происходит? В этой Полынье я превращаюсь просто в какого-то Казанову…» Прежде ничего подобного со мною не было. За все годы супружеской жизни я изменял Милене всего пару-тройку раз, и то не по какому-то там страстному увлечению, а находясь в тривиальном опьянении. А тут… Всему виною климат, решил я. И… наличие рядом с домом Волшебного камня.