Но именно там его и заметил Николай Николаевич Алексеев, который работал в «Буревестнике» доктором, а до этого — в московском «Спартаке» (в 1962 году он ездил со сборной СССР на чемпионат мира в Чили). Ловчев с ним подружился, и они часто стали проводить свободное время вместе. И вот однажды, осенью 1968 года, пошли попариться в Сандуны. А там, на удачу, в тот же день и час парился старший тренер «Спартака» Никита Симонян. В итоге сразу после бани, когда Ловчев вышел на улицу и ждал у выхода Алексеева, к нему подошел Симонян и заявил: «Женя, мы давно за тобой наблюдаем и хотим пригласить в «Спартак». Наш герой, естественно, растерялся: «Никита Павлович, я болею за «Спартак», мечтаю о «Спартаке», но, пока существует «Буревестник», не имею права его бросать…» На этом их тогдашняя встреча закончилась.
А через неделю «Буревестник» обыграл в товарищеском матче дублеров «Торпедо» с разгромным счетом 4:0, после чего Ловчева позвал к себе в кабинет начальник торпедовской команды мастеров Юрий Золотов. И говорит те же слова, что и Симонян: мол, переходи к нам. Но Ловчев, помня недавний разговор с Симоняном, был всеми мыслями в «Спартаке». И даже потом, когда в Спорткомитете решили «Буревестник» в полном составе передать в дубль московского «Локомотива», Ловчев и Сергей Ольшанский твердо стояли на одном — только в «Спартак»! В итоге 1 января 1969 года Ловчева зачислили в состав красно-белых. Причем в основной состав он попал достаточно быстро. По его же словам:
«Игроком основного состава я стал на предсезонном сборе в Гаграх. Конкретно — после контрольного матча с днепропетровским «Днепром». Еще точнее, мою судьбу, как я теперь понимаю, решил один-единственный эпизод. Наши центральные защитники в одном из моментов провалились, и форвард «Днепра» фактически выходил один на один с нашим вратарем. Я был далеко на краю, но все равно бросился догонять. И, к изумлению всех, догнал-таки его и успел выбить мяч. До сих пор помню, как Николай Петрович Старостин, смотревший игру из-за ворот, громко произнес: «Ну и скоростина!..» У меня действительно была высокая скорость. В контрольных забегах на 30 метров мои результаты иногда были даже лучше, чем у Олега Блохина — одного из быстрейших форвардов советского футбола. С того матча я твердо вошел в основной состав…
В «Спартаке» тогда образовалась замечательная средняя линия: Киселев — Папаев — Калинов. Как эти ребята дополняли друг друга! Папаев — технарь, Киселев — «рабочий». Калинов — импровизатор и организатор. К сожалению, они недолго играли вместе. Перед началом сезона-69 в «Спартак» пришел отличный вратарь Анзор Кавазашвили. В обороне справа остался Логофет, в центре защиты стал играть Вадим Иванов из «Динамо», последний защитник — Сергей Рожков. В Минске в игре с местными динамовцами ему сломали нос, и тогда на его место поставили девятнадцатилетнего Колю Абрамова. Это был талантище неимоверный! Но, увы, он не любил и не умел режимить… В атаке погоду делали Николай Осянин и Галимзян Хусаинов. Но самое главное — мы отлично понимали и чувствовали друг друга. Я уверен, что в «Спартаке»-69 вместе оказались футболисты, рожденные друг для друга…»