Дернулась, хотела уйти. Но он поймал меня за руку.
— У тебя другое будущее, Маша! Ты меняешься, когда садишься в капитанское кресло. Я увидел на твоем лице печать Богини. Ее Знак. Ты рождена для звезд — моя дорога ведет под землю. Я не имею права удерживать тебя. Не должен привязывать тебя к себе. Мне придется отпустить тебя, пока еще могу. Отпустить! — повторил он, все еще не отпуская.
— А… А как же тогда твои видения?! Ведь в них была… я?
Он неуверенно кивнул, но промолчал. Погладил меня по щеке.
— Ферг, мне кажется, ты какой‑то… Дурак, вот кто ты! А если я тоже не хочу, чтобы ты меня отпускал? — прошептала, все же давясь слезами, хотя не собиралась плакать. — Я тоже за… дом, детей и тебя. Ну, детей от тебя. Ты будешь… копать. Или ящеров разводить, или… Что хочешь, то и делай! А я буду летать. Недалеко от дома, всегда возвращаясь к тебе. Какая разница, чем мы занимаемся, если мы…
Хотела сказать "любим друг друга", но не успела.
— Маша, вернись в рубку, — раздался голос Дорса по громкой связи. — У нас тут… возникли проблемы, капитан!
Нас захватили оперативно и профессионально. Не знаю, может, нападавшие — бывшие военные из армии рагханов, либо этот маневр уже отработали многократно — быстрый перехват, когда три юрких корабля поднялись с поверхности Тауруса и приблизились к нам, не выходя на связь, не отвечая на наши запросы.
— Что им надо? — помню, спросила у Дорса, увидев приближающиеся корабли, а тот в ответ пожал плечами. Уж чего — чего, а нападения пиратов на Свободных, то есть, Пиратских Территориях мы не ждали.
— Не знаю, — ответил истарец, — но мне это не нравится.
Корабли подошли на расстояние выстрела прежде, чем мы успели сообразить, что к чему. Сделали три предупредительных, из‑за чего наше защитное поле крякнуло, а астоа пожаловалась, что мощности хватит максимум еще на два — три, а затем уже начнутся настоящие проблемы.
В общем, они знали, что делали.
Вскоре и я разобралась, что именно. Гнали, вернее, загоняли нас к четвертому, огромных размеров кораблю, похожему на здоровенного космического бегемота, который медленно, но уверенно двигался в нашу сторону. Перехватчик, сказал Дорс.
Черт!..
Конечно, я тоже пыталась что‑то сделать. Но что могла Маша Громова, девятнадцати лет от роду, первый день за штурвалом космического корабля? Разогнаться и выйти в надпространство? Не дали. Загородили пути к отступлению, не позволили маневрировать, предупредив, что превратят нас в звездную пыль. К тому же "Эволия" не отличалась быстроходностью, а учитывая меня в капитанской рубке… Печальный случай, называется.