– Что это они? Грабят? – спросил Борисов.
– Собак стреляют. Потом за людей возьмутся. Предателей много, укажут дома и квартиры, где партийный или советский актив живет.
Делать в Дубице было нечего. Пока еще было светло, Федор решил вести бойцов по узкой грунтовке на Отяты, затем Збураж и Малориту, держа курс на Дрогичин, Иваново, Пинск. Была дорога от Малориты на Кобрин, а дальше – на Ивановичи, Барановичи, Столбцы и Минск. Но это главное шоссе, и сейчас там полно солдат и немецкой техники. Соваться туда – самоубийство, а Федор хотел людей сберечь. Худо-бедно, а двадцать пять человек за ним, почти взвод. Все при форме, оружие сохранили, боеспособны. Такие, уже понюхавшие пороха, на фронте нужны будут.
Шли по лесу, пока окончательно не стемнело. Расположились у ручья. Есть нечего, но хоть воды напиться вдоволь можно, умыться утром.
Расположились кто где. Федор выставил караул, назначил смены. Без караула на привале воинской части никак, не туристы. Сам улегся под елью, на опавшей хвое. Мягко, а случись дождь – ель вымокнуть не даст, и росе утром осесть не позволит. Устал – больше морально, вымотался. Сон, однако, не шел, думы тяжкие одолевали.
Пройти до Пинских лесов и болот – там как раз между Пинском и Иваново или в районе Ганцевичей подходящие места есть, организовать партизанский отряд? Бойцы ядро составят, местные подтянутся. Не все немцев с хлебом-солью встретят, найдутся патриоты. Или все же на восток идти, к фронту? Решил – на фронте они нужнее. Красная Армия отступает, потери велики – как в личном составе, так и в технике. Пока из глубоких тылов поднимут свежие части, пока мобилизация пройдет, немцы времени терять не будут. С тем и уснул.
Под утро, когда на земле стало зябко, его разбудил караульный.
– Товарищ лейтенант, – шепотом, почти в ухо. Федор спросонья не сразу и сообразил, где он.
– Что?
– Голоса недалеко слышны, по-русски говорят.
– Пойдем, поглядим.
Русские – это хорошо. Немцы – враги, и если по-белорусски говорят, то еще неизвестно, враги это или друзья. Местные так рано по лесу шастать не будут, стало быть – пришлые.
Двинулись на голоса. Говорили тихо, но в утреннем лесу, где тишина полная, звуки разносились далеко.
За деревьями были видны несколько фигур. Не гражданские – форма цвета хаки. Значит, свои.
Федор поправил автомат на груди и шепнул караульному:
– Сбоку зайди, подстрахуешь.
Сам кашлянул – не хватало еще, чтобы от неожиданности по нему выстрелили.
Голоса мгновенно стихли и явственно послышались щелчки затворов.
– Не стреляйте, я свой! – Федор вышел из-за деревьев.