— Смотрите же! Смотрите! — закричала Кэтрин, дергая его за руку.
Море лиц вздыбилось над ним. Оно вздыбилось и над Пегги, а потом обрушилось могучим валом и захлестнуло их обоих.
— Эй ты, в шляпе! Сядь, зараза! — крикнул ему кто-то.
— Сядь или сматывайся домой!
— Джим, Джим, — позвала Кэтрин, — что с вами случилось?
— Тресните его по башке. Садись! Ты не стеклянный!
— Эй ты! Сгинь!
— Да ради бога, Джим, — Кэтрин крепко ухватила его за руку. Едва он сел, она вскрикнула: — Ой, смотрите же, смотрите, смотрите!
Прекрасная комбинация была начата канадским вратарем. Отражая бросок, он передал шайбу правому защитнику, тот сильно переправил ее форварду, который ворвался в зону защиты противника, повернулся, делая вид, будто хочет прижать шайбу к борту, а сам скрытым пасом передал ее своему крайнему нападающему, уже пересекавшему синюю линию. Крайний аккуратно остановил шайбу, обвел защитника, сместился вправо, затем неожиданно отбросил шайбу назад, идущему следом своему центральному нападающему, оставшемуся неприкрытым, ибо защитники «Рейнджера» «провалились», скатившись к бортам. Сделав вид, будто собирается бить в нижний правый угол, центр нападения канадцев уложил вратаря, который в шпагате попытался прикрыть угол, спокойно поднял шайбу и направил ее под верхнюю планку над распростертым телом вратаря.
— Гол! Гол! — в упоении кричала Кэтрин. — Великолепно, правда, Джим? Какая стройная комбинация! Просто как балет, да?
Ответ Макэлпина утонул в реве трибун. Румяный мужчина, сидевший с ним рядом, вскочив с места, высыпал ему на пальто весь арахис из пакета, потом хлопнул его по спине и заключил в объятия, а священник, восторженно воздевая кверху руки, разразился пылкой тирадой на французском языке. Все вокруг смеялось и бурлило шумным ликованием, и лишь один Макэлпин молчал, как зачарованный уставившись на лед. «Да, Кэтрин нрава — думал он. — Стройная комбинация. И все что нарушает стройность, — плохо. А Пегги нарушает ее».
Прозвучала сирена. Поток людей, жаждущих кофе и бутербродов с горячими сосисками, подхватил их и вынес в фойе. Тесно прижатые друг к другу, они покачивались в давке, то чуть вперед, то чуть назад, и им никак не удавалось пробраться к буфетной стойке. Кэтрин увидела двух своих знакомых из Молодежной Лиги и окликнула их. Макэлпин вдруг оказался лицом к лицу со своим соседом, худощавым патером. Низенький священник, достававший ему лишь до плеча, был в шляпе, плотно надвинутой на голову. Его костлявый локоть больно упирался в ребра Макэлпина.
— Хорошая игра, — улыбаясь, произнес он с небольшим акцентом.