— Да, — ответил он смущенно, вспомнив Кэтрин.
Ему хотелось бы продолжить спор, но он знал по опыту, что все его доводы разобьются о ее коварное простодушие, ту единственную черту, за которую осуждал.
— Такие женщины опасны, — предупредил он. — Две лишние рюмки джина, и она себя так распалит, что только держись. Что ж, — добавил он со вздохом, раз вы все поняли, так и чудесно. Пусть это теперь будет вашей заботой. Я умываю руки. Вы, я вижу, куда-то собираетесь…
— И, кстати, уже опаздываю, — сказала Пегги, взглянув на ручные часики.
— Не стану вас задерживать. — Он взял шляпу. — В том конверте эстампы. Пришпильте их на досуге.
— Нет, — ответила она, выходя вслед за ним в прихожую. — Я подожду, пока вы снова придете, Джим. Мы сделаем это вместе.
Она проводила его до входной двери и, взяв за пуговицу пальто, принялась ее крутить.
— А знаете, Джим…
— Да?
— Мне что-то не хочется сегодня уходить. — Она подняла на него взгляд, сама удивившись тому, что сказала. — Ну да ладно, — добавила Пегги, тут же подавив желание не расставаться с ним. — Мы ведь скоро увидимся?
— Да.
Его сердце бешено заколотилось. Пегги впервые призналась, что сидеть вместе с ним дома для нее приятней, чем уйти. Если бы он стал ее упрашивать, настаивать, он, возможно, вынудил бы ее согласиться провести этот вечер с ним. Но он боялся, что уговоры вызовут у нее бессознательный протест.
— Мне очень жаль, что вам нельзя остаться, — сказал он и легко прикоснулся губами к ее щеке. Пегги медленно поднесла к щеке руку и кивнула. Он замер от счастья: здесь, в этой полутемной прихожей между ними было заключено тайное соглашение.
— Доброй ночи, Джим.
— Доброй ночи, — ответил он.
Не чуя под собою ног от радости, он остановился на ступеньках в глубокой тени. На улице стало гораздо мягче, но синоптик был прав, снег продолжал идти. Он сыпался и на Макэлпина, который, стоя на ступеньках, надевал перчатки, и на какого-то прохожего, показавшегося из-за угла. Когда Макэлпин вышел на свет, прохожий, наверное, его заметил, он пошел медленнее, потом остановился и закурил сигарету, отвернувшись, очевидно, для того, чтобы его лицо не осветил огонек спички. Он ждал, когда уйдет Макэлпин. Но при этом допустил ошибку: повернувшись, медленно побрел назад.
Заметив это, Макэлпин двинулся следом. Незнакомец ускорил шаги, он явно не хотел, чтобы его узнали, а это значило, что шел он к Пегги. Острая враждебность к этому человеку — черному ли белому — все равно — охватила Макэлпина; уж очень он поторопился испортить радость первого полупризнания.