Эва не сдержала смеха.
– Я знала, что не зря тебя наняла. Как минимум одна причина точно есть.
– В смысле, кроме моих невероятных знаний обо всем, что передвигается на четырех ногах, не говоря уже об исключительном таланте общаться с людьми и прекрасных навыках секретаря?
– Да ты едва знаешь, как компьютер включать.
– Но я же делаю успехи, не так ли?
– Конечно, хуже ведь просто некуда. Хотя, к слову, случай с Одноглазым Джеком меня убедил. Тот, кто способен выкупать его и не расстаться с собственными глазами, заслуживает твою скудную зарплату.
– Да ладно, Джек – милашка.
Словно поняв, что речь о нем, упомянутый серый кот потерся о длиннющие ноги Кейти и принялся выписывать вокруг нее восьмерки, старательно избегая Эву.
– Похоже, он все еще дуется на вас за тот укол от бешенства.
– Ничего, простит. – Кот запрыгнул на стойку и показно хлестнул хвостом, демонстрируя Эве глубину ее заблуждения.
– Восьмой смертный грех распугает нам всех клиентов.
Эва вновь повернулась к окну. Громила и правда был исключительным уродом: в майке-алкоголичке, с жирными черными волосами и рябой кожей, а на шее, словно позолоченные струйки пота, болтаются цепи.
Но что еще хуже – он совершенно точно законченная сволочь. Нет никаких сомнений, зачем его сюда поставили. Таким образом дядя предупреждал Эву, мол, скажешь кому-нибудь хоть слово – и я узна́ю.
Когда она вчера наконец вернулась в клуб, горе-похитителей там не оказалось – наверняка шарились по округе, пытаясь найти исчезнувшего из багажника парня, – и Рикардо было не до гостьи. Однако управляющий донес до сведения Эвы, что любящий дядюшка озаботился ее безопасностью на время грядущего суда над отцом и приказал охранникам за ней приглядеть. Мол, напарники убитого из мести могут открыть охоту на Эву.
Чушь собачья.
Дядя просто хотел удостовериться, что во время расследования племянница будет молчать как рыба. В отличие от отца, Эва никакой преданности к Карлосу не испытывала, и ублюдок это знал. Потому и приставил своего уродского пса.
– Козел.
– Что за выражения? – упрекнула Кейти. – Как думаете, он так и будет висеть у вас на хвосте двадцать четыре часа в сутки?
– Не знаю. Может, отвяжется, когда поймет, что я не сбираюсь заигрывать со следствием. Если бы его дурная башка лежала на колоде, я бы с удовольствием взяла топор, но отцу я ничего плохого не сделаю.
– Так почему не объясните это своему родителю?
– Тогда придется разговаривать, а я с ним уже полтора года не общаюсь.
С тех пор, как исчезла мама.
Эва прижала пальцы к виску, в который начала долбить боль, будто чокнутый сосед в дверь.