— Я тебя не понимаю, — отчетливо сказал Амарок.
Предводитель пришельцев что-то прокричал, и его люди вывели из толпы коротышку Омрына.
— Кто это такие? — спросил он у кавралина. Амарок не ошибся, странные ездоки на оленях знали язык чавчу.
— Друзья оленеводов из Улык, — буркнул Омрын, — скорее всего, разведчики.
— Эта собака лжет, — сказал Амарок на языке луораветлан.
Наездник расхохотался и приложился к трубке.
— Я и Омрын играем в игру, — сказал чужеземный вождь, выдыхая облачка дыма, — он то врет, то говорит правду, то опять врет. А я должен угадывать. Пока я ни разу не ошибся. Меня зовут Милют, я старейшина народа коряков. Мы враги луораветлан. А вы кто такие?
— Меня зовут Амарок, — ответил Амарок, — Мы родом с другого берега.
Наездник задумался, как будто не сразу понял, о каких берегах идет речь.
— Вы друзья чавчу?
— Эти безродные псы сожгли наш дом, мы пришли им мстить, — честно признал Амарок.
— Вшестером? — удивился старейшина. — Вы или герои, или безумцы.
Амарок почувствовал радость и облегчение, а ведь только что он сомневался в правильности своего решения.
— Я и мои люди вам поможем воевать с чавчу, — предложил он.
— Что посоветуешь, Омрын? — ухмыльнулся Милют.
Кавралин выругался, развернулся и направился к своим саням.
***
Умка спал беспокойно. Он стонал, ворочался и так метался, что сбросил с себя одеяло. Во сне он снова был молод и красив. Веселый юноша в стоптанных торбаса, счастливый и влюбленный. Его молодое лицо еще не обезобразили шрамы.
Он побывал в дальних краях и видел много чудес. Но счастье ждало на родине. Однажды вернувшись в дом, из которого он когда-то мечтал вырваться, Умка обнаружил, что больше не хочет уходить.
Он был готов провести остаток жизни у домашнего очага с любимой женщиной, но судьба распорядилась по-своему.
От счастливых дней своей первой и единственной любви Умка мгновенно перенесся на красный лед. Кровь из рассеченного лба заливала глаза. В ушах звенел смех таньгу и крики его умирающей Весны.
— А спорим — доползет! — пролаял таньгу, давясь хохотом.
— Нет, не доползет, — отозвался его товарищ.
— А спорим!
Умка хотел повернуться и сказать, что уж он-то непременно доползет. Но сдержался. Он медленно и осторожно полз, чувствуя, как опасно скрипит под ним тонкий лед. Он должен был добраться до проруби, в которой только что исчезла девичья рука. Когда Умка начал шарить руками в черной воде, ему даже показалось, что он дотронулся до нее. Только на краткий миг. Он был готов нырнуть следом. К нему подбежал худощавый коротышка, уставился на побелевшее лицо Умки большими раскосыми глазами.