Британская империя (Сили) - страница 104

Но и это было бы ложно и неточно, как и вообще всякое выражение, исходящее из понятия об Индии, как о сознательном политическом целом. Истина в том, что Индии собственно не существовало ни в политическом, ни в другом каком-либо смысле. Индия того времени – это географический термин; потому-то она и была легко завоевана, точно так же, как Италия и Германия легко сделались добычей Наполеона: не было ни Италии, ни Германии, не было даже сильного итальянского или немецкого национального сознания. Германии не существовало, и Наполеон имел возможность противопоставлять одно германское государство другому; сражаясь с Австрией или Пруссией, он имел союзницами Баварию и Вюртемберг. Наполеон понял, что перед ним открыт легкий путь к завоеванию Центральной Европы, совершенно так же, как француз Дюпле (Dupleix) очень рано догадался, что путь к покорению Индии открыт для всякого европейского государства, обладающего в ней факториями. Он видел хроническую войну между индийскими государствами и понял, что вмешательство чужеземцев может создать между ними равновесие; он действовал согласно этому взгляду, и история европейского владычества в Индии начинается вмешательством французов в войну за наследство в Гайдерабаде, вспыхнувшую после смерти великого Низама Уль-Мулька (1748).[113]

Подавление восстания сипаев в Мултане в 1858 году

Итак, прежде всего Индия не чуждалась иноземца, в ней не было сознания национального единства; говоря иными словами, Индии не было, и, следовательно, для нее не могло быть в точном смысле иноземцев. Параллельные примеры, как я указал, можно найти и в Европе. Однако если мы хотим действительно понять поразительный факт завоевания Индии при помощи армии сипаев, то должны помнить, что в Индии царила гораздо большая политическая мертвенность, чем в Германии лет восемьдесят назад. В Германии было очень мало пангерманского патриотизма, но в ней было (хотя тоже не бог знает сколько) патриотизма прусского, патриотизма австрийского, баварского, швабского! Наполеону удалось восстановить Баварию против Австрии, и ту и другую – против Пруссии, но он даже не пытался восстановить Баварию, Пруссию или Австрию против самих себя. Говоря яснее, Наполеон посредством договоров добивается того, что электор баварский поставляет контингент войск во французскую армию, которую император французов ведет против Австрии, но Наполеон не пытается даже создать наемную армию из немцев для завоевания Германии. Но если бы он поступал так, то перед нами была бы точная параллель тому, что делалось в Индии. Если вы хотите иметь на почве Европы гипотетическую параллель завоеванию Индии армией, состоящей из четырех пятых туземцев и одной пятой англичан, то вообразите себе, что Англия вторглась во Францию и, предложив хорошую плату, успела составить там армию из французов, – армию достаточно сильную, чтобы завоевать Францию. Самая мысль кажется вам чудовищной. Как, восклицаете вы, армия французов спокойно идет в сражение против Франции! Но если вы поразмыслите, то увидите, что отвлеченно это – вещь вполне возможная и могла бы осуществиться, если бы прошлое Франции было несколько иным. Мы можем представить себе, что во Франции никогда не возникало национального сознания; представить это тем легче, что еще в двенадцатом столетии не прекращаются войны между королем, царствовавшим в Париже, и королем, царствовавшим в Руане. Представим себе далее, что в различных частях Франции еще ранее установились иностранные правительства, то есть что Франция была завоевана раньше и в момент гипотетического английского вторжения находится под гнетом иноземных правителей. И нам нетрудно будет понять, что такая страна, привыкшая к чужеземным вторжениям, благодаря которым в ней постоянно возникают беспорядки, и война по найму сделалась выгодной профессией, наполнится профессиональными солдатами, готовыми поступать на службу любого правительства и биться против любого правительства, туземного или иноземного.