Итак, я признаю общность религии самым сильным и важным элементом национальности; и оказывается, что элемент этот присутствует в Индии. Когда мы говорим, что Индию следует скорее сравнивать с Европой, чем с Францией и Англией, то мы должны помнить, что Европа, как христианская страна, обладала, и теперь еще обладает, известным единством; это единство проявилось бы немедленно и во всей полноте, если бы Европе угрожали, как это и бывало неоднократно в Средние века, варвары или язычники. Поэтому должно казаться, что в брамизме Индия имеет тот зародыш, из которого рано или поздно может развиться индийская национальность. Быть может, это и так; но все-таки мы должны заметить, что в таком случае эта национальность должна была бы развиться уже давно: мусульманские нашествия, повторявшиеся в течение многих веков, оказывали давление на религию, которое должно было бы особенно благоприятствовать развитию зародыша. Отчего же брамизм удовольствовался тем, что он отстоял себя против ислама, а не поднял Индии против завоевателя и не объединил ее? А этого он не сделал. В Индию образовались браминские государства. В половине семнадцатого века явился вождь по имени Сиваджи.[127] Он овладел двумя фортами на плоскогорье позади Бомбея и основал державу маратти. Это была чисто индусская организация, и по мере роста своего могущества она подпадала все более и более под влияние браманской касты. Упадок империи Моголов благоприятствовал ее успехам, и в середине восемнадцатого столетия разветвления мараттской конфедерации покрыли почти всю Индию. Можно было думать, что в этой конфедерации заключается ядро индийской национальности, что брамизм сделает для индусов то, что религия сделала для многих других рас; но ничего подобного не произошло. Брамизм не перешел в патриотизм. Быть может, его легкая емкость, вследствие которой он был, в сущности, не религией, а скорее компромиссом между несколькими религиями, ослабила его, как объединяющий принцип. Как бы то ни было, но в мараттском движении не оказалось ничего возвышенного и патриотического – с начала и до конца оно оставалось организованным разбоем.
Итак, индийской национальности сейчас не существует, хотя есть некоторые ее зародыши, развитие которых представимо. Этот именно факт, а отнюдь не превосходство английской расы делает английскую империю в Индии возможной. Если бы в Индии могло возникнуть народное движение, подобное тому, какое мы видели в Италии, то английское господство не было бы в состоянии оказать и того сопротивления, какое оказала Австрия в Италии: оно должно было бы сразу пасть. На самом деле, каким образом Англия, не будучи военной державой, могла бы подавить восстание 250 миллионов подданных? Вы ответите, что Англия сможет их снова завоевать, как завоевала прежде. Но я объяснил уже, что она никогда не завоевывала Индии. Я показал вам, что английская победоносная армия состояла на четыре пятых из туземных войск, что самая возможность нанимать эти войска для службы объясняется тем, что в Индии не существовало чувства национальности. Если бы сознание национальной общности пробудилось даже в той слабой степени, в которой оно еще не возбуждает активного желания выгнать иноземца, но делает доступным пониманию, что помогать ему в утверждении владычества позорно, – с того самого дня английская империя в Индии перестанет существовать, ибо две трети стерегущей ее армии состоят из туземных солдат. Представьте себе, как легка была бы задача итальянских патриотов, если бы австрийцы, которых они хотели изгнать, опирались не на австрийских, а на итальянских солдат! Нам не надо предполагать возмущения со стороны туземной армии: достаточно допустить, что набор туземных солдат сделался невозможным, чтобы ясно понять невозможность для Англии удерживать при таких условиях Индию. Ибо Англия может владеть индийской империей только при условии, что набор туземного войска не стоит ей больших усилий. Англичане приобрели Индию без особого напряжения государства, и сохранение ее за Англией не должно требовать особых от нее усилий. Англия не в состоянии тратить миллионы за миллионами и жертвовать одной армией за другой ради защиты своего приобретения. С того момента, когда Индия действительно сделается тем, чем мы ее теперь неправильно воображаем, то есть завоеванной страной, англичане должны будут поневоле признать невозможность удержать ее.