|
| But that was long ago, and he may have changed. | Но это было давно, с тех пор он мог измениться. |
| Irresponsible power corrupts so many people." | Бесконтрольная власть развращает людей. |
| The Gadfly raised his head from the flowers, and looked at her with a steady face. | Овод поднял голову и, посмотрев ей прямо в глаза, сказал: |
| "At any rate," he said, "if Monsignor Montanelli is not himself a scoundrel, he is a tool in scoundrelly hands. | - Во всяком случае, если монсеньер Монтанелли сам и не подлец, то он орудие в руках подлецов. |
| It is all one to me which he is--and to my friends across the frontier. | Но для меня и для моих друзей за границей это все равно. |
| A stone in the path may have the best intentions, but it must be kicked out of the path, for all that. Allow me, signora!" He rang the bell, and, limping to the door, opened it for her to pass out. "It was very kind of you to call, signora. | Камень, лежащий на дороге, может иметь самые лучшие намерения, но все-таки его надо убрать... Позвольте, синьора. - Он позвонил, подошел, прихрамывая, к двери и открыл ее. - Вы очень добры, синьора, что зашли ко мне. |
| May I send for a vettura? | Послать за коляской?.. |
| No? | Нет? |
| Good-afternoon, then! Bianca, open the hall-door, please." | До свидания... Бианка, проводите, пожалуйста, синьору. |
| Gemma went out into the street, pondering anxiously. | Джемма вышла на улицу в тревожном раздумье. |
| "My friends across the frontier"-- who were they? | "Мои друзья за границей". Кто они? |
| And how was the stone to be kicked out of the path? | И какими средствами думает он убрать с дороги камень? |
| If with satire only, why had he said it with such dangerous eyes? | Если только сатирой, то почему его глаза так угрожающе вспыхнули? |
| CHAPTER IV. | Глава IV |
| MONSIGNOR MONTANELLI arrived in Florence in the first week of October. | Монсеньер Монтанелли приехал во Флоренцию в первых числах октября. |
| His visit caused a little flutter of excitement throughout the town. | Его приезд вызвал в городе заметное волнение. |
| He was a famous preacher and a representative of the reformed Papacy; and people looked eagerly to him for an exposition of the "new doctrine," the gospel of love and reconciliation which was to cure the sorrows of Italy. | Он был знаменитый проповедник и представитель нового течения в католических кругах. Все ждали, что Монтанелли скажет слова любви и мира, которые уврачуют все скорби Италии. |