| Он слез со стула, достал из ящика молоток, ударил им несколько раз по гвоздю и хотел уже сдернуть с постели простыню, как вдруг вспомнил, что не прочел молитвы. |
| Of course, one must pray before dying; every Christian does that. | Ведь нужно помолиться перед смертью, так поступает каждый христианин. |
| There are even special prayers for a departing soul. | На отход души есть даже специальные молитвы. |
| He went into the alcove and knelt down before the crucifix. | Он вошел в альков и опустился на колени перед распятием. |
| "Almighty and merciful God—" he began aloud; and with that broke off and said no more. | - Отче всемогущий и милостивый... - громко произнес он и остановился, не прибавив больше ни слова. |
| Indeed, the world was grown so dull that there was nothing left to pray for--or against. | Мир стал таким тусклым, что он не знал, за что молиться, от чего оберегать себя молитвами. |
| And then, what did Christ know about a trouble of this kind--Christ, who had never suffered it? | Да разве Христу ведомы такие страдания? |
| He had only been betrayed, like Bolla; He had never been tricked into betraying. | Ведь его только предали, как Боллу, а ловушек ему никто не расставлял, и сам он не был предателем! |
| Arthur rose, crossing himself from old habit. | Артур поднялся, перекрестившись по старой привычке. |
| Approaching the table, he saw lying upon it a letter addressed to him, in Montanelli's handwriting. It was in pencil: | Потом подошел к столу и увидел письмо Монтанелли, написанное карандашом: |
| "My Dear Boy: It is a great disappointment to me that I cannot see you on the day of your release; but I have been sent for to visit a dying man. | Дорогой мой мальчик! Я в отчаянии, что не могу повидаться с тобой в день твоего освобождения. Меня позвали к умирающему. |
| I shall not get back till late at night. | Вернусь поздно ночью. |
| Come to me early to-morrow morning. | Приходи ко мне завтра пораньше. |
| In great haste, | Очень спешу. |
| "L. | Л. |
| M." | М. |
| He put down the letter with a sigh; it did seem hard on the Padre. | Артур со вздохом положил письмо. Padre будет тяжело перенести это. |
| How the people had laughed and gossiped in the streets! | А как смеялись и болтали люди на улицах!.. |
| Nothing was altered since the days when he had been alive. | Ничто не изменилось с того дня, когда он был полон жизни. |
| Not the least little one of all the daily trifles round him was changed because a human soul, a living human soul, had been struck down dead. | Ни одна из повседневных мелочей не стала иной оттого, что человеческая душа, живая человеческая душа, искалечена насмерть. |