— Еще как интересно.
— Врешь, ублюдок. Восемь лет.
— Неудивительно, что ты завалила меня на пол, как только увидела.
Я не смог удержаться и не съязвить.
— Ты заслужил это право. Так уж получилось, что ты занял очень удобную позицию.
— Позиция — это самое главное, мать постоянно говорила мне об этом.
— У тебя была странная мать, — сказала Джесси. — Эй, Сука, который час?
— Что?! — изумился я.
— Я говорю с голосом, который звучит в моей голове, — пояснила она.
— Хорошее имя ты ему придумала.
— А как ты назвал свой?
— Задница.
Джесси кивнула.
— Тоже звучит неплохо. Ладно, Сука говорит мне, что сейчас четыре часа дня с небольшим. У нас остается еще два часа до обеда. Соображаешь, что это означает?
— Не знаю, не знаю. Хотя мне кажется, что четыре раза — предел для меня, даже такого молодого и суперусовершенствованного.
— Не волнуйся так сильно. Это означает, что у нас с тобой есть время немножко вздремнуть.
— Взять одеяло?
— Не прикидывайся дурачком. То, что я занималась сексом на ковре, вовсе не значит, что я хочу спать на нем. У тебя есть свободная койка, воспользуюсь ею.
— Ты хочешь сказать, что мне придется вздремнуть в одиночку?
— Напомни мне составить тебе компанию, когда я проснусь.
Я напомнил. Она с готовностью составила мне компанию.
— Черт побери! — воскликнул Томас, подойдя к столу с подносом, настолько загруженным едой, что мне было удивительно, каким образом он все это тащит. — По-моему, мы все стали чересчур красивыми?
Это была совершенная правда. Все «Старые пердуны» выглядели на удивление хорошо. Если бы Томас, Гарри и Алан захотели пойти в фотомодели, агентства устроили бы за них хорошую драку. Из нас четверых я определенно мог бы считаться гадким утенком, но и я… был красавцем. Что касается женщин, то Джесси имела ошеломляющую внешность, Сьюзен выглядела еще лучше, а Мэгги так вообще превратилась в настоящую богиню. Она сделалась так прекрасна, что глаза с трудом это выносили.
Вообще-то мне было больно смотреть на всех нас. Это была хорошая щемящая боль, порожденная благоговением или чем-то в этом роде. Все мы несколько минут сидели молча, разглядывая друг друга. И не только мы. Окинув взглядом огромный зал, я не увидел ни одного некрасивого человека. Это было изумительно и почему-то вызывало тревогу.
— Нет, это невозможно, — внезапно обратился ко мне Гарри. — Я тоже смотрю, смотрю вокруг. Черт возьми, ведь просто не может быть, чтобы все эти люди в своей первой молодости выглядели такими же красивыми, как сейчас.
— Не переваливайте свои комплексы на других, Гарри, — ответил Томас. — Что касается меня, то я точно знаю, что меня сделали куда менее привлекательным, чем я был в годы зеленой юности.