Дрейк молчал, он уже совсем запутался. Никто не был ни в чем виноват, а если и был, то уже получил сполна. Сколько бы он не истязал Амину, время не повернуть вспять и шрамы с его тела не стереть. Так был ли смысл сходить с ума и убивать свою душу этим ядом, сочащимся из каждой поры его кожи? Имело ли смысл сжигать себя в адском огне, который снова и снова возвращает тебя на те же круги боли и сумасшествия, лишь выжигая все человеческое в тебе?
— Ты прав, Картер, — тихо сказал мужчина, придя к внутреннему согласию с собой. — Я все понял.
— И я понял, что мне пора, — ответил друг. — Не сходи с ума, Дрейк, держи себя в руках.
Картер развернулся, чтобы уйти, но замедлил ход, когда Эмилия резко остановилась и подошла к Дрейку сзади, кладя руки ему на плечи.
— Я не пара твоего Альфы и не какая-то там женщина, — тепло произнесла девушка, — я твой друг, несносный каратист. Дрейк, открой свое сердце, все засовы души, и стань снова тем парнем, которого я люблю не меньше своих сыновей и мужа. Любовь окрыляет, вот увидишь, я знаю, о чем говорю. Не будет другой жизни для любви, Дрейк, если ты эту потратишь на ненависть и боль. Будь смелым, ладно? Распорядись с умом данной тебе возможностью жить.
Сказав это, Эмилия быстро направилась к выходу, подхватывая под руку Картера. Когда Дрейк обернулся, их уже и след простыл. Какие-то невидимые засовы действительно спали с его сердца, оно снова стало легким и поющим, а не играющим только лишь мелодию похоронного марша.
Дрейк вошел в дом и спустился в подвал. Отпер дверь, впуская внутрь свежий воздух, и подошел к Амине. Она безжизненным взглядом смотрела куда-то в пустоту, будто находилась сейчас совсем в другом месте. Он сломал ее, свою жестокую, но любимую правительницу.
— Зачем? — спросила девушка тоном, лишенным всяческих эмоций, когда он снял с нее ошейник и освободил руки.
— Затем, что… — Дрейк собрался с силами, — я мужчина, и мне больно от того, что я причиняю тебе боль.
— Какой благородный поступок — освободить варварскую шлюшку.
— Нет, — сказал он, заглядывая ей в глаза, — не варварскую шлюшку. А любимую женщину, которая доставила мне немало боли, но чертово сердце сделало свой идиотский выбор, и я не могу спорить с ним. Так же, как не могу больше рвать душу в клочья, издеваясь над тобой. — Дрейк встал и повернулся к ней спиной. — Ты свободна, можешь уходить туда, где будешь счастлива.
Амина на дрожащих ногах поднялась и оперлась о стенку. По ее щекам катились слезы, а губы дрожали.
— Я уже тут, — прошептала она, чувствуя на губах соль собственных слез. — Я остаюсь с тобой.