Пусть смолкнет сладкий голос
Дрожащих струн.
Музыке неземная власть дана не для того,
Чтобы соблазнами губить нас,
Нет, как прометеев огонь с небес,
Она очистит нас от скверны.
[6]— Прекрасно сказано, — заметил Джон, — но я не понимаю, какое это имеет отношение к нашей истории.
— Я почти уверен, — объяснил мистер Гаскелл, — что существует какая-то загадочная связь между гальярдой и твоим ночным гостем. Не исключено, что, когда он был человеком из плоти и крови, он очень любил ее. Могло статься, что он играл ее сам или слушал ее исполнение в некий критический момент своей жизни. Быть может, она всего лишь доставляла ему при жизни невинное наслаждение, однако характер самой музыки и то необъяснимое воздействие, которое она оказывает и на мое воображение, заставляет предполагать, что она сопряжена с трагическими обстоятельствами, при которых либо он совершил какое-то страшное преступление, либо его настиг злой рок, быть может, сама смерть. Вспомни, я говорил тебе, что мелодия гальярды вызывает в моем воображении одну и ту же сцену, среди итальянских участников которой выделяется один англичанин. Правда, его черты неизменно ускользали от моего мысленного взора, я не могу даже точно описать, как он был одет. Но теперь что-то подсказывает мне — это тот самый человек, который привиделся тебе. Нам не проникнуть в тайну его загробного существования. Но я не склонен полагать, что праведная душа может находиться под такой властью одной музыкальной мелодии, чтобы являться по ее зову, как собака на свист хозяина. Нет, тут скрыта какая-то страшная история, и мне кажется, мы можем попытаться по мере сил пролить на нее свет.
Брат согласился с ним, и мистер Гаскелл спросил:
— Скажи, Джонни, когда этот человек уходил, он направился к двери?
— Нет, в дальний угол комнаты, а когда миновал книжный шкаф, то исчез в мгновение ока.
Мистер Гаскелл подошел к книжному шкафу и посмотрел на названия книг, словно надеялся найти в них подсказку, которая навела бы его на след, но ничего не обнаружив, обратился к Джону:
— Сегодня наша последняя встреча перед каникулами, мы расстаемся на целых три месяца. Давай сейчас сыграем гальярду и посмотрим, что будет.
Брат пришел в ужас от подобного предложения, он не скрывал, что боялся вновь увидеть ночного гостя, всерьез опасаясь, что повторение подобных потрясений грозит расстроить его здоровье. Но мистер Гаскелл настаивал, уверяя, что теперь, когда они вдвоем, бояться нечего; напротив, это поможет его другу избавиться от страха, и повторил, что это последняя возможность, когда они могут разыграть сюиту перед долгой разлукой.