Чтобы избежать дальнейших вопросов, он объяснил мистеру Смарту, что история скрипки ему неизвестна, но не отрицал, что она давно находилась в семье Малтраверзов.
— Невероятно! — воскликнул мистер Смарт. — Подумать только, несравненный инструмент столько лет хранился в полной безвестности, и никто, даже самые признанные авторитеты, не подозревали о ее существовании. При новом издании моей «Истории скрипки» надо будет внести изменения в каталог знаменитых инструментов, — проговорил он, улыбаясь. — Придется добавить отдельный раздел о чудесной скрипке из Уорта Малтраверза.
Не буду пересказывать все, что говорил мистер Смарт. В конце концов он предложил оставить скрипку на несколько дней у него, чтобы он мог не торопясь обследовать ее, тем более, что, учитывая ее возраст, было бы желательно вскрыть верхнюю деку и проверить инструмент изнутри.
— Насколько могу судить, внутренняя часть находится в первозданном состоянии, — объяснил мистер Смарт, — но я смогу удостовериться в этом, лишь когда вскрою скрипку. Клеймо не вызывает ни тени сомнения, но мне кажется, там есть нечто похожее на второе клеймо. Признаюсь, я заинтригован — мне неизвестен ни один инструмент, на котором стояло бы два клейма.
Брат, не раздумывая, согласился на предложение мистера Смарта оставить у него скрипку, поскольку не мог отказать себе в удовольствии получить подтверждение ее подлинности.
Позднее, вспомнив фразу о втором клейме, он не на шутку встревожился. Стыдно говорить, но он испугался, что там могло стоять имя владельца или какая-либо надпись, доказывавшая, что скрипка не находилась в семье Малтраверзов столь долгое время, как он дал это понять мистеру Смарту. Несколько дней сэр Джон Малтраверз, владетель Уорта, жил под страхом, что его уличат во лжи или обвинят в том, что своим молчанием он ввел всех в заблуждение.
Всю неделю Джон не находил себе места. Он почти не посещал занятия, избегал друзей. Загадочная находка не выходила у него из головы. Я знаю, совесть не давала ему покоя, он был недоволен собой. Вечером, вернувшись из Лондона, брат направился к мистеру Гаскеллу в Нью-Колледж и просидел у него час, болтая о том о сем. И между прочим он предложил своему другу такую моральную дилемму: если человек нашел какую-то ценную вещь, спрятанную в него в комнате, то как ему следует поступить? Мистер Гаскелл, не колеблясь, ответил, что он обязан сообщить о своей находке властям. Однако от его внимания не ускользнуло смущение Джона, и со свойственной ему проницательностью он догадался, что его друг говорил о себе. Разумеется, он не знал, о какой вещи шла речь, и, решив, что скорей всего это клад с золотом, стал горячо доказывать, что долг честного человека обязывает не утаивать находку. Однако, боюсь, к тому времени братом окончательно овладело то чувство собственника, которое испытывает кладоискатель, обнаружив сокровище, и Джон остался глухим к совету своего друга, как и к голосу собственной совести. Вскоре он вернулся к себе.