— Нет, здесь сейчас никого не осталось, — ответила она, даже несколько обиженная его предположением, что кто-нибудь может еще находиться здесь, — а больных перевезли в больницу.
— Помогите мне, сестрица или доктор, не знаю — кто вы… — сказал Макеев. — Я совсем отчаялся.
Ни разу за все время войны не знал он такого отчаяния.
— Ну что же, пойдемте… я провожу вас до больницы, — ответила девушка. — Как ее зовут, эту женщину?
— Варя… Варвара. А фамилия — Макеева.
Она повела его за собой.
— Тут мало кто уцелел, — сказала она, подготавливая его к худшему. — Поумирали тысячи… видите, что здесь делается: кругом падаль, зараза. Тут есть несколько братских могил, народу в них… — Она спохватилась. — Но, может быть, та, кого вы ищете, и уцелела… здесь все-таки многих освободили наши танкисты.
Выбитые окна районной больницы были забиты фанерой, и по оспинам от пуль на стенах видно было, что немцы превратили больницу и кирпичные здания вокруг в один из опорных пунктов. Макеев прошел вместе с девушкой в темный, отсыревший от нанесенной на ногах грязи нижний коридор. От тяжелого запаха дезинфекции сердце его сразу сжалось, как от предчувствия чего-то гибельного и непоправимого. Маленькая добрая старушка — вероятно, сельская фельдшерица или акушерка — сидела за столом регистрации больных. Несколько женщин с узелками, в которых принесли еду близким, — какие-то тени, без единой кровинки в лице, — дожидались на скамейке своей очереди или приемного часа.
Девушка подвела его к старушке с картотекой.
— Как фамилия? — спросила та, поглядев поверх очков добрыми глазами. Она долго перебирала листки. — Нет, — сказала она затем. — Такой больной нет.
Он потерянно смотрел на листки, заключавшие десятки сохранившихся жизней…
— Погодите, — сказала старушка, — у нас есть еще недавно прибывшие. — Она взяла стопочку с именами больных, еще не разложенную в картотеке. — Как фамилия? — вдруг переспросила она. — Макеева? Варвара Сергеевна?
— Да… — пробормотал он: он забыл отчество Вари. — Она здесь?
— Здесь. Вы кем ей приходитесь?
— Я — брат ее мужа.
Но старушка все еще держала в руках листок, не вкладывая его обратно в общую стопочку.
— Брюшной тиф у нее, — сказала она наконец. — Форма тяжелая.
— Увидеть ее можно?
— Да… отчего же. Вы подождите немного… я скажу, чтобы привели в порядок.
Он остался ждать на скамейке рядом с женщинами. Варя была здесь — все-таки он нашел ее… Но даже тогда, когда ничего не знал он о ней, все не было так безнадежно: он понял это по выражению лица старушки и по тому, как переглянулась она с приведшей его сестрой. Он сидел, опустив плечи, сложив между коленами руки. Время шло. Откуда-то со двора принесли на носилках мальчика, его скорбное личико с темными девичьими полосками бровей едва выделялось по цвету от белого тюрбана повязки. Сверху спустилась санитарка.