— С чего это ты?
— Алеша хотел посмотреть твою карточку… и у меня ничего не оказалось, кроме той плохой китайской фотографии.
Он отодвинулся. Теплое плечо жены стало ему неприятно.
— Зачем ему моя фотография?
— Просто хотел посмотреть. Ведь он тебя мало знает.
Он хмуро выслушал это ночное, по-женски размягченное близостью признание. Она была полна нежности. Как-то заново приблизил Алексей дальний образ человека, которого когда-то она полюбила и который несочувственно и выжидательно сидел сейчас рядом с ней.
— Завтра поговорим. Пора спать, — сказал он сухо.
Он равнодушно поцеловал ее в лоб и пошел умываться. Она посидела еще на диване. Алексей был прав. Она не знала, совсем не знала этого жесткого и грубоватого человека. Струйка умывальника жестяно и враждебно дребезжала в ведре. Постель уже остыла. Ксения легла и заложила руки за голову. Младший почмокивал губами во сне. Алибаев вернулся в комнату. Руки его были еще сыры от мытья. Он быстро подошел к столу и перелистал альбом с фотографиями.
— А где фотография? — спросил он вдруг.
— Какая фотография?
— Где я снят с детьми… китайская фотография.
— Господи, да в альбоме же… где она может быть?
— В альбоме ее нет.
— Ну, поищи хорошенько.
— Я говорю — в альбоме ее нет… Пойди сюда.
— Завтра найду.
— Пойди сюда, — повторил он в ярости. — Где фотография?
Она встала с постели. Внезапно разом хлынули слезы.
— Зачем ты меня мучаешь? Ты не любишь меня. Ты никогда меня не любил.
Она даже стала ломать руки — так несправедливо, жестоко, мелко было это ночное его приставанье. Он смотрел почти брезгливо на ее искаженное слезами, по-лягушачьи вдруг разъехавшееся лицо.
— Я спрашиваю, где фотография?
— Господи… пустяки какие… глупости какие… вот она… вот фотография!
Она быстро перелистала альбом. Фотографии не было.
— Сам выронил, наверное… — Фотографии не было ни под столом, ни на диване, ни под вышитой скатеркой. — Я не знаю, где фотография, — сказала она наконец. — Завтра найду.
— Нет, ты сегодня найдешь… — Он схватил ее за руку повыше кисти. — Ты сегодня найдешь или… я дам тебе в морду..
Какое-то бранное гнусное слово застряло еще в его зубах. Это было даже больше того, к чему она привыкла. Слезы ее мгновенно просохли.
— Ты с ума сошел… хам! Кому нужна твоя фотография?
Его рука даже отъехала на сторону — так с размаху ударить по этой тоненькой шее, по искаженному некрасивому лицу.
— Иди спать… дура. А фотографий не смей показывать… никому не смей! Кровинушка… недалеко от братца шагаешь. Его вот выкинут из партии за разные художества… голым останется. Партийный билет только и есть. Ни образования, ни способностей — вчистую.