— Нехорошо жадничать, нехорошо…
Я так и не понял, относилось ли это к манере игры, или к терпеливому получению сдачи. Да и какая мне разница…
Я вышел проветриться и, прежде чем закурить, с удовольствием глотаю свежий, охлажденный воздух. Отсюда, из Нагорного парка, Баку как на ладони. Город кажется великаном, на четвереньках припавшим к огромной зеленоватой луже. Великан основательно вылакал Каспий. Бухта совсем обмелела. И Девичья башня давно осухопутилась, а ведь, по легенде, с нее прыгнула в воду девушка, не пожелавшая выходить замуж. Теперь с башни при очень большом желании можно шлепнуться лишь на асфальтированную улицу, аккуратно расчерченную работниками Госавтоинспекции. Наверное, поэтому прыгать никто не желает. Впрочем, и времена изменились: девушек насильно замуж не выдают; мужчин по решению месткома женят — это случается.
Выскочил Япон и скрылся в аллее, ведущей к закусочной. Что-то рано сегодня, видно, кто-то расщедрился.
Не думал я, что мне придется убивать здесь второй день подряд: субботу еще куда ни шло, а воскресенья жаль. Уж очень быстро устроилось все с другими бильярдными. Тамошних маркеров отлично знали в соответствующих райотделах. В течение одного дня мы выяснили, что человек, похожий на Айриянца, там не появлялся. По крайней мере, за последние два года. А здесь маркер новый, мои коллеги не успели с ним познакомиться. Пришлось окопаться тут самому. Околачиваюсь, как типичный завсегдатай, и никакого просвета. Хоть объявление вешай. Даже знакомство с Японом, как ни тормошил я его, не помогло. Ничего толком не сообщил. А ведь если Айриянц здесь играл, он должен был его запомнить. Хотя у алкоголиков память короткая, он и себя не всегда вспомнит. Вон, легок на помине, обратно не спешит, еле-еле тащится. Уже выдул вино, и в глазах — слезы. Не миновать мне его очередного откровения.
Так и есть, встал рядом и в ухо сообщает:
— А у меня жена умерла. В прошлом году.
— Ну-ну… — отвечаю я по-кунгаровски.
Потом он просит меня никогда не пить и обязательно стать уважаемым человеком, а слезы уже в два ручья. Он бы еще долго наставлял меня, но его позвали в бильярдную.
Ничего себе — культурный отдых. Плюнуть и уйти и вообще на будущее заречься искать преступника таким ненадежным способом. Да и что за спешность? Ну возьмут Айриянца через неделю, через месяц на худой конец. Никуда он не денется.
Я не ушел. Каюсь, мною руководило не только чувство долга. Пребывание на свободе опасного преступника лишний день, даже лишний час может обернуться трагедией. В таких случаях не я один забываю про отдых и покой. Иное дело — розыск мошенника. Конечно, он должен быть разоблачен, как и любой правонарушитель, разница только в мере наказания, но его временная свобода действий не идет ни в какое сравнение со свободой действий убийцы. Не поймал я, поймают другие. Тем более, сделано все от меня зависящее, чтобы мошенник попался как можно скорее.