Я засмотрелся в окно и вдруг почувствовал на себе тяжелый взгляд. Оказывается, мой тихоня напротив уставился на меня маленькими черными глазками с такой ненавистью, словно двустволку ко лбу приставил. От неожиданности мне как-то даже неловко стало. А он, вижу, уже улыбается, точнее, делает вид, что улыбается, потому что взгляд по-прежнему неподвижносвинцовый, и ничего он с ним поделать не может и не в силах оторвать его от меня, словно загипнотизированный, и еще вижу в лице у него что-то болезненное. «Уж не псих ли? — думаю. — А может, известие об убийстве так на него подействовало? И такое бывает…».
В общем, заинтересовал он меня как личность.
Стал я исподволь к нему присматриваться. Грузный такой мужчина с виду, а в движениях не только сила, но и ловкость чувствуется. После того как наши взгляды впервые встретились, ему не сиделось спокойно: то, разведя плечи, на спинку сиденья откинется, то, наоборот, в колесо согнется, словно бегун на старте, то локоть к стеклу притиснет, головой обопрется, будто вздремнуть хочет. Волосы под самый короткий «ежик» стрижены, а скорее отрасти еще не успели после «нулевки». Лицо одутловатое, нездоровое, мясистый нос испещрен лиловыми прожилками. Вот он откинулся, а руки на коленях вытянул: толстые пальцы почти одинаковой длины от мизинца до большого включительно, и оканчиваются они короткими широченными ногтями с траурной каймой, какой-то уж совсем неестественной для таких коротких ногтей, разве только грязь так глубоко под них забилась, что никакими ножницами ее оттуда уже не извлечь. Несмотря на жару, на нем костюм — старый, потертый, но сшит из добротной шерстяной ткани. Верхние пуговицы на сорочке расстегнуты, видна грудь, заросшая волосами до самого горла, и майка не первой свежести.
Наши взгляды опять встретились, и тут уж я готов поклясться, что он мысленно курки в обоих стволах спустил, в упор меня расстрелял.
«Откуда такая ненависть? — думаю. — Не может сообщение об убийстве так на человека подействовать, чтобы ему самому убивать захотелось. Тут, видимо, другой мотив — органический, реакция на сотрудника милиции; она у рецидивиста годами вырабатывается, и подавить ее в себе не так-то просто». Кстати, желание замаскировать естественную реакцию больше всего и выдает сидящего напротив. Сколько я таких вот взглядов с затаенной ненавистью уже навидался. Так и подмывает спросить: когда он освободился и за что отбывал наказание?
Конечно, я не стал его об этом спрашивать, составил о нем представление, и ладно. До Баку езды еще около часа, вот что неприятно: кому понравится чувствовать себя мишенью, по которой то и дело палят из двустволки.