– Я сделал это для тебя. Чтобы ты перестала грустить.
Обещаю найти гирлянду. Не представляю, как это сделать, но обещаю, и обязательно сделаю. Она говорит, что это не важно.
– Так тоже здорово.
Повторяю, что гирлянда будет.
Она спрашивает, ездил ли я когда-то в метро. Отвечаю, что, конечно, ездил, как же в Чикаго без метро. Она говорит, что чаще всего пользовалась красной веткой. Приятно мчаться под землей и представлять, что суматохи наверху вовсе не существует.
– А на автобусе ты ездил?
Удивляюсь, куда она-то на нем ездила.
– Случалось, – улыбается она. – Ты ходил куда-то вечером? В бар, например.
– Иногда. Вообще, это не мое.
– Но ты ходишь?
– Да. Иногда.
– А по озеру ты катался?
– Я знаю одного парня на станции Белмонт-Харбор.
Там на катере живет парень, он работает на Далмара. Следит, чтобы катер был в порядке, на случай если кому-то надо будет срочно сбежать. У него всегда в запасе провизии на месяц, чтобы хватило добраться до Канады. Так живут такие люди, как я. Всегда готовы бежать и скрываться.
Она кивает. Белмонт-Харбор. Да, конечно. Говорит, что бегает по утрам неподалеку.
– Я могла тебя там встретить. Мы могли столкнуться в метро, в автобусе.
– В Чикаго живут миллионы людей.
– Но ведь это было возможно.
– Наверное. К чему ты это говоришь?
– Просто так.
– В чем дело?
– Мы могли бы встретиться… не…
– Не в такой ситуации? Это ты хочешь сказать? – Я не стремлюсь быть грубым, но это правда. – Скорее всего, нет.
– Ты так думаешь?
– Мы не могли бы встретиться.
– Откуда тебе знать?
– Не могли.
Я отворачиваюсь, натягиваю одеяло до шеи и ложусь.
Прошу ее выключить свет и спрашиваю:
– Ты не хочешь спать?
– Почему ты так уверен?
Мне этот разговор совсем не нравится. Неизвестно, до чего мы договоримся.
– Какая теперь разница?
– Скажи, ты бы захотел познакомиться со мной, если бы не был должен? Ты подошел бы ко мне тем вечером?
– Не забывай, если бы не работа, меня бы не было в том баре.
– А… если предположить, что ты бы все равно пришел?
– Нет.
– Нет?
– Я бы не стал с тобой знакомиться.
Слова будто хлестнули ее по лицу.
– Хм…
Она подходит и выключает свет. Нет, так нельзя все оставлять. Я не хочу, чтобы она ложилась спать расстроенной.
– Все совсем не так, как ты подумала, – произношу я в темноту.
Она пытается защищаться. Это и понятно, я оскорбил ее.
– Откуда тебе знать, что я думаю.
– Дело совсем не в тебе.
– Конечно, во мне.
– Мия…
– Тогда в чем?
– Мия.
– Что?
– С тобой это совсем не связано. Поверь.
Я лгу. Дело именно в ней. Она уже доходит до дверей спальни, когда я решаюсь:
– Когда я впервые тебя увидел, ты выходила из подъезда дома, а я сидел на ступеньках здания напротив и наблюдал за тобой. До этого я видел твою фотографию. Позвонил из автомата на углу и повесил трубку, когда ты ответила. Я знал, что ты дома. Не помню, сколько тогда пришлось ждать, может, минут сорок или час. Мне надо было выяснить, во что я ввязываюсь. И потом я увидел тебя сквозь стеклянные двери. Ты спускалась по ступенькам на первый этаж и говорила по телефону. Вышла и села на ступеньку, чтобы завязать шнурок. Я помню, как красиво рассыпались по плечам твои волосы, когда ты вскинула голову. Мимо проходила женщина со сворой собак. Их было штук пять. Она что-то сказала тебе, и ты улыбнулась, а я подумал, что в жизни не видел… не видел… Я не знаю… Я в жизни не видел такой красивой девушки. Ты пошла вниз по улице, а я сидел и ждал. Мимо шли прохожие, проезжали машины и такси, люди выходили из автобуса на углу. Было часов шесть или семь, стало темнеть. Погода была не самой хорошей, обычный серый осенний день. Наконец ты вернулась. Прошла мимо меня и перебежала через дорогу, махнув такси, которое притормозило, чтобы уступить тебе дорогу. Я был почти уверен, что ты меня заметила. Ты достала ключ и открыла дверь. Теперь я уже тебя не видел, должно быть, ты поднималась по лестнице. Потом в окне твоей квартиры зажегся свет. Я пытался представить, что ты сейчас делаешь. Думал, чем бы мы занимались, если бы я был там, с тобой. Ведь все могло сложиться не так, могло быть совсем по-другому.