— Может быть, не все такого же мнения.
— Не все — это кто? — насторожилась она.
— Секрет.
Последовал второй взрыв.
— Перестань паясничать! С каких это пор с тобой невозможно обсуждать серьезные вещи?
— Я слишком долго думал только про серьезные вещи. Захотелось поговорить о несерьезном. Ты ведь не станешь мне запрещать? Тем более, что ты, как я понял, подаешь на развод.
— Да, подаю, и не вздумай меня отговаривать, — и она бросила трубку.
Профессор вовсе не собирался отговаривать Юлию, а вот немножко позлить — да. Ее раздражение его забавляло. Теперь, когда все разом рухнуло — и карьера, и семья, он мог себе позволить фривольное обращение с тем, что она называла «серьезными вещами». Странно, но этот новый стиль был каким-то образом связан с появлением студентки с каштановыми волосами и отчаянно-нахальной улыбкой.
Он опять начал неторопливый подъем по стремянке, чтобы достать немецкий словарь. Но, по-видимому, в этот вечер ему не суждено было добраться до верха стеллажа. Вновь на середине подъема его остановил телефонный звонок.
Уже не глаза. И не волосы. Оказалось, что он может узнать ее и по голосу.
— Юлиан Петрович, это я, Аня. Добрый вечер. Юлиан Петрович, мне есть чем вас порадовать. Подруга достала два билета на «Антигону».
— Прошу прощения, по, кажется, разговор шел об одном билете?
— Второй для меня, — растерянно произнесла она.
— Это значит, что мы идем вместе? — уточнил профессор.
— Но ведь я тоже мечтала посмотреть «Антигону» в «Поп-театре»… — проговорила она жалобно.
— То есть мы все-таки идем вместе?
— Да, — жалобно сказала она. — Но если вы против…
Юлиан Петрович умолк. В лучшие свои времена он вежливо отклонил бы предложение или даже сделал бы это не очень вежливо, прочитав строгую нотацию. Но теперь он как-то не решался прекратить странную игру, в которую втягивался. По крайней мере, ему все еще казалось, что он в любой момент будет способен выйти из нее. Что же, думал он, ничего плохого не будет, если он посетит театр в компании привлекательной девушки. В конце концов, после сегодняшнего разговора с женой он чувствовал себя вполне свободным человеком. По крайней мере, свободным настолько чтобы выбирать себе спутницу для посещения театра. Не одному же ему, в самом деле, идти?
Только одна деталь продолжала смущать его.
— Скажите, — начал он, мучительно подыскивая словесную форму, в которую облек бы свое сомнение, — вам действительно будет со мной интересно? Во-первых, я ученый сухарь и не знаю, как развлекать молодых девушек. Во-вторых, я просто стар.
— Вы ошибаетесь, профессор, — с готовностью заговорила она, как будто только и ожидала подобного заявления. — Вы нисколько не стары. Кроме того, сообщаю вам, что я тоже не восемнадцатилетняя девочка, если вас беспокоит мой возраст. Я несколько старше. Словом, мы вполне можем вместе посмотреть «Антигону». А развлекать меня вовсе и не нужно. Я думаю, что мне с вами никогда не будет скучно. Мне ведь никогда не было скучно на ваших лекциях, Юлиан Петрович. Вы можете и теперь говорить со мной на любую тему, и мне не будет скучно. Даже о гекзаметрах и пентаметрах.