19 ноября 1987 года, в пятилетнюю годовщину со дня смерти Александра Кононова, в поселок Вараксино близ Ижевска съехались его однополчане из Свердловской, Пермской, Челябинской областей, из Сыктывкара и Москвы. В квартиру, где живут отец и мать Саши, входили молчаливой процессией. Вначале внесли человека без руки и обеих ног, который обратился к Борису Николаевичу и Таисии Михайловне:
— Папа! Мама!
Это был капитан Радчиков Валерий Григорьевич, бывший командир роты, в которой их сын служил санинструктором; Саша вынес его, истекающего кровью, во время боя с минного поля, а потом подорвался сам.
Родители Саши уже знали о ротном Валерии Радчикове. Из устных рассказов о том, как он велел солдатам стоять, а сам пошел проверять, не заминирована ли тропа, и подорвался, как он кричал: «Не сметь подходить ко мне!» и как Саша Кононов ослушался на сей раз командира… Из газеты «Красная Звезда», где был о нем очерк «Мужество», — о том, что Радчикову помогала осваивать протезы тот же врач, Анна Васильевна Бобылева, что ставила на ноги знаменитого Алексея Маресьева. От совершенно незнакомого и как бы «постороннего» человека — слушателя подготовительного отделения Киевского пединститута Николая Щербакова, который случайно услышал от самого Радчикова эту историю и прислал в Ижевский горком комсомола письмо с просьбой не оставлять без внимания Сашиных родителей. «Сашей должны гордиться. Саша должен жить в памяти людей!»
Есть какие‑то человеческие качества, которые не измеряются всеми привычными словесными мерками, что‑то заставляет людей проникаться особой любовью к малознакомому, а то и вовсе незнакомому, даже случайно задетому краем сознания имени. Саша Кононов из этой породы.
Не случайно памятную встречу за столом у Кононовых Валерий Радчиков начал так: «Почему мы собрались здесь? Да потому, что Саша — это че‑ло‑век!».
И всю ночь шли разговоры, какой он был человек.
Из высказываний знавших его людей, из его писем, из свидетельств журналистов (благодарно назовем И. Мерзлякову из «Комсомольца Удмуртии» и Н. Хохрякову из Ижевского «Машиностроителя») складывается портрет действительно человека, ничем, казалось бы, не отличающегося от других, но в то же время созданного как бы из некоей чисто человеческой сущности, без посторонних «примесей».
Где, в какой колыбели он выпестован? В простой рабочей семье, которая долгое время (почти всю Сашину жизнь) ютилась вшестером на семнадцати квадратных метрах однокомнатной квартиры. В тесноте, да не в обиде здесь царила истинно человеческая атмосфера любви, совета и труда.