Стерлинг рассмеялся. «Ну что ж, он не лишен чувства юмора и вполне может посмеяться над собой», — отметила про себя Тесс.
— Вы были очень близки к истине. Только с видом спорта ошиблись, я играю в сквош, теперь, конечно, когда спина позволяет, а это, — он указал на запястье, — результат двадцати двух лет, проведенных на играх и тренировках.
Он снова принялся потирать запястье, но тут же отдернул руку.
— Вы сказали — Средний Запад? Да, я из Иллинойса, но как вы догадались? Мне казалось, что за несколько лет мне удалось перенять изысканные манеры жителей Восточного побережья.
Вместо ответа Тесс улыбнулась. Уитни подробно рассказала Тесс обо всех, с кем ей предстояло сегодня встретиться, но сообщать об этом Стерлингу она, по вполне понятным причинам, не собиралась.
— Балтимор — не самое лучшее место, если вы хотите поработать над своими манерами и произношением. Вот видите, у вас уже появился балтиморский акцент.
Джек Стерлинг внезапно встал и подошел вплотную к Тесс. Его глаза показались ей еще более голубыми, чем синяя нашивка выпускника Оксфорда на рубашке.
— А для чего Балтимор — самое лучшее место? — тихо произнес он, но, прежде чем Тесс успела придумать достойный ответ, в конференц-зал вошли остальные редакторы. С несколько виноватым видом, словно он только что общался с противником, Стерлинг отошел от Тесс и присоединился к коллегам.
Эти четверо казались очень похожими друг на друга, возможно, даже сами того не сознавая. Возраст неопределенный — то ли тридцать пять, то ли шестьдесят. Двое в костюмах в тонкую полоску: светло-серого цвета на невысоком мужчине (по описанию Уитни Тесс поняла, что это и есть владелец «Бикон-Лайт» Рэндольф Пфайфер-четвертый) и ярко-бирюзового на единственной среди редакторов женщине — главном менеджере Колин Реганхарт.
Последний из вошедших был одет точно так же, как и Стерлинг, но его рубашка явно пошита у лучшего портного, а полосатый галстук — из натурального шелка.
— Лайонел Мабри, — представился он, протягивая Тесс изящную ладонь. Она обратила внимание на его волосы. Уитни сказала, что Мабри — блондин, но Тесс они напоминали гриву и были какого-то неопределенного серо-желтого цвета. Хотя в первый момент в его фигуре и осанке Тесс почувствовала некое благородство, но после того как Мабри пробормотал что-то невнятное вместо приветствия и вяло ответил на рукопожатие Тесс, от первого впечатления не осталось и следа.
— Присаживайся, Лайонел, — голос Колин Реганхарт прозвучал, скорее, как приказ, а не как предложение. Мабри улыбнулся ей, словно благодаря за то, что она указала ему, куда идти, и, по-прежнему погруженный в свои мысли, буквально упал в одно из глубоких кожаных кресел, стоящих вокруг стола. Колин и Стерлинг заняли кресла справа и слева от него. Тесс и владелец газеты сели в противоположных концах стола.