— Прекрасно, — пробормотал я.
— Костюм из ткани № 27,— крикнул он Джо. — Заостренные борта, накладные карманы. А теперь выбирайте материал на другой.
— Может быть, голубой, — рискнул подать голос из своего угла Мэнорс.
Старикашка тут же его осадил:
— Вы беретесь определить, какой цвет больше подойдет человеку? А если я возьмусь указывать вам на вашем заводе, как надо варить сталь?
— Это только предложение, — оправдывался Мэнорс.
— А кто вас просит предлагать? В голубом он будет похож на служащего отеля. Вот темно-зеленый — совсем другое дело.
Затем он предоставил мне самому выбрать отрез для смокинга и спросил, когда мы желаем получить заказ.
— Два дня нас устроит.
— Два дня?! — воскликнул Шварц. — Или я похож на восьмирукого осьминога?
— И когда мы сможем забрать их? — спокойно осведомился Мэнорс, хорошо зная своего портного.
Произведя нужный эффект, Шварц решил быть снисходительным:
— Послезавтра, ровно в три часа дня. И не опаздывайте.
— Я бы не осмелился, — заверил я его.
Возвращаясь к машине, я еще раз вгляделся в своего спутника.
— Что-нибудь случилось?
Я не нашелся, что ответить. Мне вдруг стало ясно, что в мистере Мэнорсе было что-то от человека с рекламы: одет он был безупречно.
Мне очень хотелось узнать стоимость моих будущих элегантных костюмов, но я опасался, что после этого не смогу в них свободно передвигаться. И я решил не торопить время.
Ровно в три часа в пятницу я заехал к Шварцу. Заказ был готов. Я отдавал должное таланту мастера, разглядывая себя в зеркале примерочной, — костюмы сидели так, словно я родился в них. Я преодолел искушение и аккуратно уложил их в коробки, потому что чадо Мэнорса, по его словам, сегодня отсутствовало. Вечер оказался свободным, и я решил навестить родителей.
Надев один из костюмов, я отправился в Южный квартал города. Обоим моим старикам по шестьдесят три года. Отец все еще работает. Они могли бы позволить себе апартаменты получше, но отцу отсюда удобнее ходить на работу. Да и к тому же они слишком привязаны к польскому кварталу. Я так и не смог уговорить их купить новый домик в квартале, менее заселенном.
Родители переехали в Штаты еще детьми и теперь американизировались окончательно. Даже свое имя отец переделал: из польского Болешлава в Болеслауса. Но взгляды стариков не изменились ничуть.
Благодаря информации, которую он добывал из газет, у моего папы было невысокое мнение о полиции вообще и о нашей в частности. Маму же волновали совершенно другие проблемы.
— Почему бы тебе не снять квартиру поприличнее? — спрашивала она.