— Он не уезжает в Малави. Он просто едет туда на месяц.
Но я ее не слушала.
— Не понимаю, почему мы это обсуждаем? Этот мужчина меня не интересует. Меня вообще не интересуют мужчины. Я дала обет воздержания. Я разве не говорила?
— Нет, Лорна, не говорила, но новость потрясающая. Конечно, если ты будешь избегать того, чего тебе отчаянно хочется, ты обретешь истинное счастье и удовлетворение.
— Ничего я не избегаю! И ничего мне не хочется. Терпеть не могу мужчин. Отношения — это всегда напряг. Сплошная головная боль. А я сама себе хозяйка. Я люблю ложиться в свою огромную двуспальную кровать в полном одиночестве с коробкой конфет и своими любимыми фильмами. Я сплю по диагонали. Другой человек в мою постель не поместится. Мне нравится моя жизнь. Большое спасибо и до свидания.
Я повесила трубку, но в ушах все еще звучал голос Луизы: «Он не уезжает в Малави. Он едет туда на месяц». Почему-то эти слова успокаивали.
Уже некоторое время я размышляла над тем, каких успехов добилась с тех пор, как доктор Дж. вошла в мою жизнь. Не скажу, что я возродилась фениксом из пепла, но мой характер определенно начал меняться. Причем в довольно неожиданных направлениях.
Я поймала себя на том, что осторожнее вожу машину. Я не превышала скорость и не болтала по мобильнику за рулем (а если при мне это делал кто-то другой, неодобрительно поджимала губы). А ведь раньше я могла гнать как ракета, одновременно набирая эсэмэску, открывая банку газировки и забрасывая в рот чипсы. Я была убеждена, что застрахована от любых неприятностей, и плевала с высокой колокольни на безопасность окружающих и свою собственную. Звучит ужасно, но, увы, это правда.
И все же я пошла к психоаналитику не для того, чтобы научиться соблюдать правила дорожного движения. Не за тем я тратила деньги (уже три с половиной тысячи фунтов), вставала ни свет ни заря и тоннами изводила бумажные салфетки. Однако положительная динамика все же была налицо. Постепенно, шажок за шажком, я приближалась к статусу взрослого ответственного человека. Мы снова и снова обсуждали с доктором Дж. мой семейный кризис, и я начинала понимать, что те давние события повлияли на меня гораздо больше, чем я предполагала.
Были и другие признаки улучшения. Меня больше не мучили мысли о Кристиане. Если я невзначай и вспоминала его, то чувствовала печаль и сожаление, а вовсе не гнев, ревность и обиду. Я ему не звонила. Впрочем, и он мне тоже. Возможно, такой звонок или личная встреча стали бы для меня реальной проверкой на прочность. Но я больше не ходила туда, где могла на него наткнуться.