— Так что ты ответила? — спросила я.
— Я сказала ему правду. Сказала, что однажды оступилась. Это стало для меня хорошим уроком, повторять который я не намерена. Объяснила, что для меня это был способ прекратить ненужные отношения. Не самый лучший способ, согласна, но зато действенный. Иногда приходится сделать большую ошибку, чтобы понять, какие поступки правильные, а какие нет. Ошибки — это очень больно, но они помогают выяснить, кто мы на самом деле. Я сказала, что теперь знаю, какова я. И знаю, чего хочу.
— А он что?
— Сразу притих и повторил, что доверие для него очень важно. Я ответила, что тоже ценю доверие и честность, поэтому и сказала ему правду. А он заявил: «Изменила один раз — изменишь и другой».
— Чушь собачья, — сказала я. — Ясное дело, бывают серийные изменщики. Но среди моих знакомых абсолютно все женщины и очень многие парни, которые впутывались в такие истории, потом страшно об этом жалели. Оно им надо — во второй-то раз?
— Полностью согласна, — кивнула Рэчел. — Но многие так не считают. Люди не умеют ставить себя на место других. Я и сама всегда осуждала тех, кто изменяет, пока не влипла в такую ситуацию. В общем, я ушла. Не хочу лезть вон из кожи, пытаясь убедить его, что достойна его любви. Жизнь слишком коротка.
На следующее утро был назначен прием у доктора Дж. Наконец-то. Я немножко робела, как перед встречей с близким человеком после долгой разлуки. Мне предстояло возобновить плотное общение с женщиной, о существовании которой я и не подозревала девять месяцев назад и которая теперь знала обо мне больше, чем кто-либо другой в этом мире.
Как обычно, я проснулась на час раньше и тут же начала беспокоиться. Какой она будет после отпуска? Молчаливой и мрачной, как в самом начале, или острой на язык стервой, которая доводила меня до белого каления в последние недели июля?
Она встретила меня своим обычным «Входите, пожалуйста». Удивительно, но мне захотелось ее обнять. Вместо этого я криво улыбнулась. Да уж, эта дама никогда не изменяет своим привычкам. Я быстро подсчитала про себя, что к настоящему моменту услышала «Входите, пожалуйста» больше восьмидесяти раз. «Здравствуйте, заходите», или «Доброе утро, садитесь», или «Добрый вечер, как дела?» — ни разу. Всегда только «Входите, пожалуйста».
Она выглядела свежей, отдохнувшей и загоревшей. И суровой. Это впечатление усиливал строгий темный брючный костюм.
— Я что-то нервничаю, — призналась я, устроившись на кушетке.
Она не ответила. Опять решила побыть молчуньей — или просто выжидала подходящий момент для атаки?