Смягчившись при виде слез, он накрыл ее ладони своими:
– Сидеть тут безопаснее, солнышко. Не уверен, что они ушли. Если высунешься, будет только хуже. Я понятия не имею, откуда они могут появиться.
– Я знаю. – Она уставилась на их сплетенные пальцы.
Он перешел на шепот:
– Я никогда не надеялся тебя увидеть. Встречал общих знакомых и спрашивал о тебе, но только самое главное. Я не знал, вдруг ты встретила кого-то, вышла замуж, стала матерью.
Не удержавшись, она погладила его по щеке:
– Не встретила. Не вышла. Не стала.
Он закрыл глаза:
– Я не должен этому радоваться.
Ее сердце забилось сильнее.
– Я тоже. Но радуюсь.
Придвинувшись ближе, она поцеловала его.
Однажды жарким вечером в Таблисе Дарси отправился поплавать в бассейне. Вообще-то в том огромном бассейне дозволялось плескаться только дипломатам с их семьями, и днем обычай соблюдался строго. Зато в ночные часы за этим никто не следил, и при наличии свободного времени купались все желающие. Лучше всего, по мнению Дарси, в этом смысле было в десять часов вечера, просто он предпочитал плавать в одиночестве. Измученные коллеги обычно к этому времени уже засыпали.
Правда, в ту ночь он обнаружил, что больше не один. Молодая, гибкая, сильная женщина легко рассекала волны, с удивительной скоростью двигаясь туда-обратно. «Ах, это новенькая», – вспомнил Дарси. Он видел ее утром, но, погруженный в дела, не обратил особого внимания.
Доплыв до площадки, она ловко вспрыгнула на нее и застыла в пятне лунного света. Вода стекала по рыжим спутанным кудряшкам, насквозь промокший купальник слишком откровенно обрисовывал контуры тела. Сверкали зеленые глаза, блестели безупречные зубы. Жасминовая кожа сияла в золотистых лунных лучах. Дарси вспомнилась картина Уотерхауза – юный Гилас, окруженный сонмом наяд. Незнакомка и была похожа именно на речную нимфу – юная, загадочная, необыкновенная.
Выжав мокрые волосы, девушка улыбнулась ему так широко и радостно, как не сумела бы ни одна наяда.
– Я думала, тут никого не будет так поздно, – пояснила она.
Такой он впервые увидел Маккенну Ригсби. Такой она ему запомнилась.
Конечно, на романы в той обстановке не оставалось ни времени, ни сил. Но его влекло к ней, влекло неудержимо. За восемь лет многое изменилось, но чувства остались. Ему по-прежнему хотелось целовать ее до беспамятства.
Она притянула его ближе, обвила шею руками и впивалась в губы все сильнее. Сердца стучали в унисон.
«Она и впрямь наяда», – думал он, опутанный медными кудрями и увлекаемый в бездну. Но этот день в затерянной хижине подходил для любви столь же мало, как жаркая ночь в Таблисе. Враг был рядом. Остался ужас. А там, где ужас, нет места любви.