Он покачал головой. Черт, он должен сказать ей правду об этом тоже, и немедленно.
– Я знал его. Я солгал тебе.
Она окинула его удивленным взглядом:
– Но зачем?
– Дело в том, что я его почти не знал, – ответил он, не зная, как объяснить ей то, чего он сам никогда не понимал. – Я знал о нем. И он знал о моем существовании.
– Я не понимаю, – медленно проговорила она.
– Я вырос в небольшом местечке Грэйсвил в Индиане. – Куп начал рассказывать историю, которую так долго отвергал, что ему казалось, он говорит о каком-то другом ребенке. – В таких городишках все друг друга знают. Мой старик был крупной шишкой – начальник полиции, любивший сходить налево. Все знали, что я его сын, потому что я был очень похож на него. Да и моя мама не очень-то скрывала это.
– Но ты наверняка говорил с ним? Раз это был такой маленький городок.
А ты был его сыном.
Он практически услышал, как она подумала это. И вспомнил все моменты, когда ребенком изводил себя тем же вопросом.
– Зачем? – спросил он с горечью, которая удивила его самого. – Он был просто парнем, который время от времени заезжал к нам, чтобы перепихнуться с моей матерью. Она сказала ему, что я от него. Он и слышать этого не захотел.
– Он никогда не говорил с тобой? – Элла была в ужасе. – Но это отвратительно – почему он не захотел знать тебя?
«Яблоко от яблони недалеко падает», – мрачно подумал Куп. Разве он не собирался поступить точно так же со своим собственным малышом? Решив, что денег будет достаточно, чтобы освободиться от любой ответственности за ребенка.
– На самом деле это не так, один раз я все же говорил с ним. Пять слов… – Он заставил свою память вытолкнуть на поверхность то унижение, чтобы наказать себя. – Хочешь знать, что это были за слова?
Сердце Эллы сжалось, когда на лице Купа появилось холодное отстраненное выражение, а натянутая улыбка ничем не напоминала того страстного остроумного мужчину, которого она знала. Она кивнула, хотя не была уверена, что хотела знать, Куп выглядел таким несчастным.
– Не желаете ли жареную картошку? – Его нервный смешок прозвучал совсем не радостно. – Довольно драматично, верно?
Сердце Эллы заныло, когда она услышала его ровный безучастный голос.
– О, Куп, – вздохнула она, и резкая боль пронзила ее грудь. Неудивительно, что он так неохотно говорил о ребенке. Это был не страх ответственности; это была просто неуверенность.
– Когда я учился в средней школе, подрабатывал в «Драйв ин», кафе в городе, – продолжал он все тем же ровным тоном, который должен был скрыть его эмоции. – Моя мама долго не задерживалась ни на одной работе, у нее случались, – он сделал паузу, – эти настроения. – Он пожал плечами. – В общем, нам были нужны деньги. Как-то вечером он заехал со своей семьей в кафе, спустя примерно месяц после того, как я получил эту работу. Он заказал два хот-дога с чили, два пива с шоколадным солодом и луковые колечки для своих детей – Делии и Джека-младшего.