– Зик. – Он протянул ему бокал с коктейлем. – Значит, все-таки приехал.
Зик осторожно взял бокал:
– Вы как будто разочарованы, сэр.
– Вряд ли я единственный, кого удивило твое возращение.
Зик подумал о Тии, стоящей перед ним в нижнем белье, которое она купила ради его брата. Она смотрела на него так, словно он вернулся из мира мертвых.
В глубине души он всегда считал, что вернется. Когда будет готов. Когда осуществит задуманное. Свадьба лишь немного ускорила его приезд.
– Мне нравится думать, что я преподнес всем приятный сюрприз, – сказал Зик.
Томас отхлебнул мартини, и Зик ощутил необходимость последовать его примеру. Отпив глоток коктейля, он тут же об этом пожалел. Томас любил специфические напитки – очень крепкие. Зик поставил бокал на барную стойку.
– Это зависит от того, планируешь ли ты снова разбить сердце своей матери, – заявил Томас.
Зик моргнул:
– Мне не показалось, что сердце ее разбито.
Более того, целуя сына после долгой разлуки, мама выглядела безмятежно спокойной. Словно он был еще одним гостем.
– Ты никогда не понимал свою мать, – покачал головой Томас.
– Зато вы понимали.
Это не было откровением. Две семьи всегда были близки, даже слишком близки. А после смерти его жены… в общем, мать Зика, судя по всему, приглядывала не только за дочерьми Томаса.
– Мы с ней старые друзья, парень. Как и с твоим отцом. – Неужели? – И я поддержал их обоих, когда ты уехал. Мы не хотим повторения.
Может, за восемь лет Томас что-то забыл? Зик никогда не поверит, что отца хоть сколько-нибудь взволновал его отъезд. Проклятье, скорее всего он хотел этого. Иначе почему он сделал Флинна своей правой рукой в «Моррисон – Эштон»?
Что, если отец хотел, чтобы Зик доказал, на что способен? Он доказал. Но не отцу. Себе.
– Значит, вы считаете, мне надлежит остаться? – спросил Зик.
Как только он выяснит, зачем понадобился отцу, то снова уедет. Вернется к своей жизни и к тому, чего достиг.
– Полагаю, если в твои планы входит отъезд, ты не захочешь вмешиваться в наши жизни.
Пожилой мужчина устремил на Зика холодный взгляд, и тот понял, что дело не в его отце и даже не в матери.
Речь шла о Тии.
Словно по заказу, послышались шаги, и Зик, повернувшись, увидел в дверях Тию, прекрасную в переливающемся голубом платье, с обнаженными плечами, с собранными в узел каштановыми волосами. Она смотрела на них своими ясными глазами.
Томас хлопнул его по плечу:
– Добро пожаловать, Зик.
Однако его взгляд был яснее слов: «Не задерживайся здесь».
Воздух в гостиной казался слишком тяжелым, слишком спертым, пока они втроем натянуто беседовали. Так продолжалось до тех пор, пока не ворвалась Хелена в туфлях-металлик, отлично подходящих к ее платью. Она, улыбаясь и болтая, принесла им всем напитки. После того как она протянула отцу новую порцию мартини, напряжение несколько уменьшилось, и Тия поняла, что снова может дышать.