– Поверь, я прекрасно знаю, что оно означает.
Любовь означает невыносимую боль потери. Тию удивляло, почему многие считают любовь благом.
– Ну, я просто в восторге оттого, что ты наконец нашла свою настоящую любовь. А я, подозреваю, был всего лишь учебным плацдармом.
В животе у Тии все сжалось в тугой узел. Нет, она не думала, что Зик забыл их юношеское увлечение или простил ее за то, как все закончилось. Однако она не ожидала, что он заговорит об этом. Разве мужчинам не полагается быть сильными и скрытными?
Правда, Зику всегда нравилось слышать свой голос. Похоже, это сохранилось, даже если все остальное изменилось.
– Все это было давно, Зик. Мы были детьми. – Все в далеком прошлом, и не стоит об этом вспоминать, верно? – Мы стали другими.
– Хочешь выдать еще несколько клише по этому поводу? – Зик покачал головой. – Что ж, ты вольна переписать историю, как тебе угодно. Учти, я здесь не для того, чтобы попытаться отбить тебя у Флинна, который не привык проигрывать. Но тебе не удастся убедить меня, что этот брак – не деловая сделка.
– Ты не прав, – солгала Тия. – И ты в этом убедишься. Но…
– Но? – спросил он, насмешливо подняв бровь, что доводило ее до исступления. – Но что?
– Даже если бы это была деловая сделка, ну и что? – Она пожала плечами. – Для вступления в брак бывают причины и похуже.
– Может, и так. – Его губы изогнулись в медленной улыбке, той самой, от которой ее внутренности когда-то плавились. – Но для брака бывают причины и получше.
– Например, любовь, – заявила Тия.
Зик отказывался этому верить, как она ни старалась. Он знал, как выглядит влюбленная Тия.
– Любовь – веская причина, – согласился Зик. – Но не единственная. Должно быть доверие. Уважение. Общие ценности.
– У нас все это есть, – заметила она.
– Сексуальная совместимость, – закончил он и усмехнулся. – Я понял, что для продолжительного счастья это тоже необходимо.
Взгляд Тии стал жестким.
– В самом деле? И как ты это понял? Что-то я не вижу рядом с тобой спутницы.
Он нашелся бы, что ответить, но в этот момент появился Флинн – спокойный, сдержанный и на полтора дюйма выше его.
– Зик! Все-таки приехал.
Флинн протянул руку, но прежде, чем Зик успел ее пожать, Тия повисла на другой руке жениха, улыбаясь и глядя на него со слепым обожанием. Зику стало тоскливо.
Все-таки пожав Флинну руку, он вышел из круга их любви, вступив в свой собственный круг скептицизма.
– Как я мог отказаться от предложения стать шафером хоть раз? Может быть, единственный раз.
Флинн всегда был готов изобразить преданность семье, которую считал чужой, хотя отец и отдавал предпочтение ему.