Мало того – казалось, что беседа изначально не была дружеской…
Отойти к окну и отвернуться, показывая пренебрежение собеседнику – не самый лучший способ для общения между людьми благородной крови. С другой стороны – шериф никогда не отличался изысканностью манер. Достаточно было вспомнить допрос, учинённый мне и де Брегу. Или же, как я уже говорил, убийца был хорошим другом, что позволяло Филиппу чувствовать себя более свободно.
Арьен… Секретарь был не так прост, каким он хотел показаться. Двадцать лет служить де Камрону – хорошая школа. Человек должен был пройти и огонь и воду, чтобы заслужить доверие своего господина и быть допущенным ко многим делам и тайнам. Это значит, что он доподлинно знал о всех встречах. Даже о тех, о которых знают лишь избранные.
Шевалье поднял один из клинков и показал мне:
– Как вам этот меч, Жак?
– Он прекрасен! – сказал я и, будьте уверены, не покривил душой.
Я пришёл к де Брегу незадолго до назначенного времени, чтобы обсудить вчерашнее происшествие и затем отправиться к городским воротам. Там, если вы помните, находилось излюбленное место для кавалеров, желающих скрестить клинки, не привлекая излишнего внимания к своим персонам. Когда я вошёл, Орландо как раз выбирал оружие для поединка. Показанный меч из дамасской стали, переливающийся благородным узором, был воистину чудесен!
Тяжёлое яблоко навершия, массивные защитные дуги и изогнутое перекрестье были украшены золотыми насечками, но с таким изысканным мастерством, что узоры ничуть не портили оружие. Оружие, созданное для боя, а не для празднеств, на коих лишняя пышность преобладает над разумом и вкусом.
– Полагаю, что барон де Фиенн будет рад увидеть этот клинок… – усмехнулся де Брег.
– Простите? – не понял я.
– В надежде заполучить его обратно, – добавил Орландо и прищурился.
– Это ваш приз?
– Вы совершенно правы. Это было тяжёлое, но славное время.
– Орландо, вы говорили о причинах дуэли…
– Разумеется! Барон желает расквитаться за некогда пропущенный удар. Первопричина размолвки кроется во внимании одной дамы. Эжен счёл себя оскорблённым и вызвал меня на поединок. Вам этого достаточно?
– Вполне. Я даже не сомневался.
– В чём же?
– Что вы повздорили из-за женщины, – улыбнулся я.
– Хм… Вы просто провидец, Жак де Тресс! Кстати, вы уже думали о смерти Филиппа?
– Да, но ничего путного придумать не удалось.
– Разве я говорил «придумывать»? – удивился шевалье. – Друг мой! Оставьте сие занятие летописцам, которые непозволительно красноречивы в своих домыслах и размышленьях! Им это позволительно! Они в отличие от королей и героев историю не творят, а пишут! Пишут, всяк по своему разумению и таланту. Вам в отличие от этих господ потребно использовать факты, о коих доподлинно известно.