— Как же изменчива мода, во всяком случае, платья подружек невесты!
— Оно очень красивое, — протестующе заметила она. — Плохо, конечно, что сейчас февраль, ведь оно без рукавов. И без бретелек. И спина вся открыта.
— Да, очень красиво…
Джози бросила на него свирепый взгляд:
— А вам зачем в Америку?
— По работе. Я музыкальный обозреватель журнала «Sax’n’Drums and Rock’n’Roll». Приближается двадцатая годовщина смерти Джона Леннона[1], и мы готовим специальный выпуск. Меня откомандировали взять интервью у «новых битлов», которое пойдет на целый журнальный разворот. — Он презрительно-насмешливо поднял брови.
— Могу себе представить… — сказала Джози.
— Можете представить? Представить, что горстку неотесанных бесталанных юнцов в бейсболках, вытанцовывающих под свою музыку, можно поставить в один ряд с человеком, который в одиночку изменил лицо всей рок-н-ролльной музыки?
— Разве Пол Маккартни ему не помогал?
Мэт нахмурился и уставился на нее с отвращением.
— Что, совсем? А Элвис Пресли? Разве он не внес свой вклад? По-моему, он в то время был очень популярен.
— Никто из них по гениальности не идет ни в какое сравнение с Джоном.
— Вот как. — В ней, казалось, вновь проснулся интерес к воде из Долины ледников. — Вы, похоже, его фанат.
Он кивнул и поискал глазами ответственную за полет.
— А вы, видно, нет.
— Мне больше нравились такие рок-певцы, у которых был элемент театральности, например Дэвид Эссекс, или близкие к фольклору, как Дэвид Кэссиди. Хотя больше всего по душе были поп-певцы, например Дэвид Соул.
— Дэвид Соул?
— Знаю, что, по-вашему, это примитивно, — лицо Джози скривилось в извиняющейся улыбке, — но я была подростком, и мои вкусы тогда еще не устоялись. Немного повзрослев, считая себя утонченным ценителем, я переключилась на Дэвида Боуи. Да и какое это имеет значение? Разве если бы я с самого начала любила Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона, Ринго Старра и Дэвида Боуи, то вся моя жизнь сложилась бы иначе?
Дэвид, Дэвид, Дэвид… Наверное, ей надо было выйти замуж за Дэвида, а не за Дэмиена, может быть, тогда ее жизнь и в самом деле сложилась бы иначе. Может быть, тогда она больше внимания уделяла бы серьезным фильмам, а не прыщавым юнцам, пристававшим к ней с поцелуями в последнем ряду кинотеатра. Она и имен-то их уже не помнила, все они растаяли в дымке прошлого; возможно, одного из них и звали Клайв и он носил шарф, ездил на «Аллегро» и на конкурсе женихов получил голос ее матери. Да, если бы при первой же встрече с Дэмиеном она убежала от него за километр, возможно, тогда она бы жила себе поживала с парочкой херувимчиков-детишек, а не была бы разведенной женой, и ей не приходилось бы зарабатывать себе на весьма скудное существование, обучая скучающих лоботрясов информационным технологиям и бизнесу в обветшавшем колледже Кэмдена. Возможно, и в самом деле с Дэвидом ее жизнь могла бы быть похожей на сказку. Но ее Прекрасного Царевича Дэмиена нашли целующимся с другой женщиной, в результате чего он в ослепительных всполохах света превратился обратно в мерзкую Лягушку.