— Думаю, что сейчас она об этом жалеет, — холодно отпарировал Дэмиен.
— Она пожалеет, если попадется мне под руку!
— Я весь день пытаюсь до нее дозвониться, но ее нет дома. В школе сказали, что первое полугодие закончилось, и сейчас все разъехались на каникулы.
— Им ли не знать.
— Конечно. Так где же она?
— Мне кажется, к вам это отношения не имеет.
— Она уехала?
Последовало ледяное молчание. Да, тещ есть за что ненавидеть. Дэмиен спустил ноги со стола и наклонился вперед: надо было, чтобы его слова прозвучали убедительно.
— Лавиния, мне надо с ней срочно поговорить. Вы можете понять, что от этого зависит счастье вашей дочери?
— Моя дочь будет счастлива, если останется там, где она сейчас. Очень, очень далеко от вас.
— Итак, она уехала на каникулы, — Дэмиен усмехнулся своей ловкости и изобретательности. Но затем ему пришла в голову ужаснувшая его мысль. — А с кем она поехала?
Мысленно он уже видел, как Лавиния поджала губы. Она, безусловно, жалела о своем промахе. Тыча ножом для бумаг в полузадушенного монстрика, он спросил:
— Она уехала с этим новым мужчиной?
— С каким новым мужчиной? — В голосе тещи явно звучала озабоченность.
Дэмиен удовлетворенно улыбнулся и сбросил монстрика на пол: вот тебе, Лавиния!
— Я найду ее, Лавиния, и вернусь с ней! И к ней!
Он повесил трубку прежде, чем теща смогла сказать свое последнее слово, что она делала всегда. Она, должно быть, задохнулась от ярости. Он улыбнулся удовлетворенной улыбкой предельно довольного собой человека.
Дэмиен закусил нож для бумаг, и кончик ножа застрял у него меж зубов. Итак, Джози уехала на каникулы с каким-то новым мужчиной. А ее мать представления не имеет, кто это. Удовлетворенная улыбка улетучилась, и он застучал кончиками пальцев по столу. Это плохо, вот это и в самом деле плохо. Раз Джози скрыла от матери его существование, значит, это и в самом деле серьезная связь. Очень серьезная. Слишком серьезная. Из чего следует, что эту связь следует прервать. Немедленно.
Джози во взятом напрокат в фирме «Герц» автомобиле и в солнечных очках осторожно ехала в сторону аллеи Генри Гудзона, оставив позади Манхэттен и Мэта. Она плохо спала этой ночью. Мешали шум за стеной, жесткая постель и измотанные нервы. Заснуть она смогла только тогда, когда надо было уже вставать. И пока неистово терла зубы щеткой с «Сенсодином», сама себя вконец запутала, размышляя о подлом предательстве Мэта.
Сейчас, благодаря чашке крепкого черного кофе и горячей булочке с черникой, которыми она позавтракала в грязноватой столовой за углом, и веселой песенке «Джэммин 101», лившейся из радио, она чувствовала себя значительно лучше. Небо было безоблачным и чистым, а солнце все еще было не по сезону жарким. Она вдруг подумала об облаке сиреневого шифона, который понравится Марте. У нее-то сейчас все в порядке.