же, когда много матерей и большинство младенцев умирали при родах, а продолжительность жизни была крайне мала. Мы живем настолько дольше сейчас, что эти закономерности нелегко разглядеть. Мы все ощущаем свою значимость, независимо от того, полезны мы своему биологическому виду или нет. И трудностей, таких как прежде, больше нет в нашей жизни, потому что мы на славу поработали над этим. Люди создали потрясающие технологии, чтобы избавиться от господства прежних правил. Достижения медицинской науки позволяют нам оставаться молодыми и жить гораздо дольше, чем наши предки. Природа по-прежнему может выронить нас из рук, но технологии зачастую ловят нас, прежде чем мы грохнемся оземь. Болезнь или несчастный случай, которые прежде убивали, теперь не окончательный приговор.
Однако факт остается фактом: в сорок нас начинают исключать из игры «кто популярнее», хотя мы все еще не прочь удовлетворять наши нарциссические потребности. В отличие от пещерных людей нам доступна роскошь волноваться о годах, ожидающих впереди и явно лишенных (как нам кажется) личных удовольствий. Столкновение нашего страстного стремления вызывать желание с убывающей способностью его вызывать настолько похоже на первые, эгоцентрические чувства младенца, что это невозможно не заметить.
И тем не менее в жизни есть периоды полного счастья и удовлетворенности, когда эти яростные битвы стихают почти совсем.
Приступы нарциссизма во всю мощь разворачиваются три раза за нашу жизнь. Между ними лежат своеобразные антракты.
Наша поглощенность собой непостоянна. Она усиливается и ослабевает в разные периоды нашей жизни. Иногда абсолютно необходимо, чтобы все было по-нашему, в другое время мы можем успокоиться и наслаждаться окружающим миром.
Стремление во что бы то ни стало удовлетворять свои потребности активизируется в три важнейших периода жизни: в детстве (когда мы отчаянно вцепляемся в матерей); в юности (когда нас ведет столь же сильная жажда найти такую же любовь в своих партнерах); и когда мы сами обзаводимся детьми (и крепчайшим образом привязываемся к собственным младенцам). В эти три периода нами управляют биологические страсти, а не голос разума. Властные импульсы заставляют делать все возможное, чтобы оставаться рядом с матерью, обладать возлюбленными, защищать своих детей.
Но в промежутках между этими периодами мы расслабляемся и переживаем совсем иные чувства. Первый антракт случается до наступления юности, приблизительно между восемью и одиннадцатью годами. Когда человек делает первые шаги, заботясь о себе, отчаянная нужда в родителях ослабевает. Мы начинаем признавать, что бессильны оставаться самым любимым существом для матери, утешаем себя обещаниями исправить эту несправедливость, когда вырастем, а пока задвигаем борьбу на задний план. Несколько лет можно свободно заниматься своими интересами, а не действовать в интересах человеческого рода. На этом этапе мы незаурядны – мыслим ясно и творчески, открыты дружбе и очень любознательны. Девочки не боятся быть умнее мальчиков, потому что они еще не стараются завоевать их любовь. Мальчики еще не пытаются доказать, что они настоящие мужчины. Какое-то время мы реально руководствуемся здравым рассудком.