Внезапно вы увидите его другими глазами. Мгновенно поймете, насколько он ценен, какой он необыкновенный, уникальный человек. Это лишь трюк, который вы проделаете со своими чувствами, но он покажет, какими удивительными предстанут однажды люди, если вы научитесь видеть их без завесы личной заинтересованности.
Это и есть любовь. Та, настоящая. Ясно видеть другого человека, а не всматриваться в зеркало собственного желания, не рядить возлюбленного в образы из своих любимых фантазий, не перекраивать его в воображении под ваши надобности. Что я имею в виду под «перекраивать»? Во время влюбленности вы такое делали: если хотелось, чтобы любимый был умным, добрым, забавным, отвечал взаимностью, вы просто решали видеть в нем эти качества. Вы создавали своих возлюбленных с такой же тщательностью, как театральный художник создает сцену, а затем поражались, как идеально получилось. И не понимали, что сияние исходит от прожектора, который вы направляете. Вот отчего никто другой этого не видел.
Любить то, что реально перед вами, можно только избавившись от иллюзий идеальности – своей или чужой, – а еще сохраняя свободу строить собственную жизнь и уважая право другого человека делать то же самое.
Нет ничего менее романтичного.
Настоящая любовь, кроме того, прогонит прочь любовь романтическую.
Когда вы, наконец, научитесь различать настоящую любовь и нарциссическую фантазию, то оглянетесь вокруг и удивитесь, куда делись ваши романтические иллюзии. Потому что ничто так быстро не расправляется с романтикой страсти, как настоящая любовь. Грандиозные иллюзии весьма глупо выглядят в присутствии реальности высшего класса. Жизнь – изумительный дар, и хоть иногда от нее нужно получать удовольствие, а не гадать, когда зазвонит телефон, и не ждать кого-то, кто даст почувствовать себя живым. Настоящая любовь всегда спокойная, здравая и нежная. Рядом с ней страстная романтика кажется мазохистской и вычурной, как фильмы про Дракулу. В этой фальшивке нет ничего стоящего, она ненормальна.
Настоящие любящие вовсе не хотят умереть в объятиях друг друга, они хотят жить. В реальном мире. Как всегда делали. Они знают, что тосковать по человеку и испытывать первобытную душевную боль, превращающую мир в серую и безжизненную пустыню, можно только если он умер, а не тогда, когда он живет на другом конце города и находится в полном здравии. Для того, кто истинно любит, желание романтика укрыться, как отшельник, в мире своей фантазии кажется чем-то вроде болезни. А стремление к полному обладанию выглядит жалким.