Она на той ярмарке победила всех, хотя в ее проекте всего-то и требовалось, что пялиться на яйца. Уж какие тут сложности могут быть?! Вам нужна коробка, куча рваных газет и лампа — вот и все.
Джули же написала отчет на двадцать страниц с таблицами и графиками — настоящими сложными диаграммами — о том, что происходило с яйцами. Яйцами!
Мало того, она еще заставила всех торчать на ярмарке почти до ночи. Представляете? У меня, например, был шикарный действующий вулкан, над которым я бился бог знает сколько времени, а всех интересовало только то, как будут вылупляться цыплята Джули Бейкер. Я даже сам подошел посмотреть, и — я старался быть совершенно объективным — это оказалось скукотищей. Они проклевывались всего пять секунд, а потом все замерло на пять минут.
А еще я слышал, как Джули прочла целую лекцию судьям. У нее была указка — вы можете поверить в это? Не карандаш, а настоящая витая указка, так что она могла с приличного расстояния тыкать в свои графики и таблицы, разъясняя все стадии эксперимента, продлившегося двадцать один день. Для полной картины ей не хватало только костюма цыпленка. И я уверен, если бы Джули до этого додумалась, то точно бы напялила.
Впрочем, мне было наплевать. Джули всегда остается Джули, так? Но вот прошел год, и я стою с коробкой яиц, снесенных ее курами. И я уже было снова взбесился из-за этого ее дурацкого проекта, но тут подошла мама и спросила:
— Кто приходил, милый? Что это у тебя? Яйца?
По маминому лицу я понял, что ей не терпится сделать омлет.
— Да, — ответил я, протягивая ей коробку. — Но я лучше съем кашу.
Мама открыла коробку и улыбнулась.
— Как мило, — сказала она. — А кто их принес?
— Джули. Она их вырастила.
— Вырастила?
— Ну, то есть ее куры.
— О? — Мамина улыбка начала затухать, когда она снова открыла коробку. — Вот как. А я и не знала, что у нее есть... куры.
— Забыла? Вы с папой целый час наблюдали, как они вылупляются, в прошлом году на научной ярмарке.
— А откуда я узнаю, что в этих яйцах нет... куриц?
Я пожал плечами.
— Я же сказал, я съем кашу.
Мы все ели кашу, но говорили о яйцах. Папа думал, что с ними все в порядке — когда он был маленьким, он ел свежие яйца с фермы, и это было восхитительно. А мама опасалась, что в яйце может оказаться мертвый цыпленок. А потом речь зашла о роли петухов — тех, без кого не было бы меня и моей сестры.
Наконец Линетта сказала:
— А вы не думаете, что мы бы знали, будь у них петух? Да все бы знали!
С ней все согласились.
— А может, они что-то с ним сделали, ну, чтобы он не пел? Что-то вроде кастрации для котов? — предположила мама.