Он выбросил мусор, а потом повернулся ко мне.
— Слово сальмонелла тебе о чем-нибудь говорит?
— Сальмонелла? Но...
— Мама считает, что рисковать не стоит.
Я пошла за ним к крыльцу.
— То есть вы не едите их, потому что она...
— Потому что она боится, что мы отравимся.
— Отравитесь! Почему?
— Потому что твой задний двор — это сплошная грязь! Посмотри на свой двор, Джули! — Он указал на наш дом и продолжил: — Просто посмотри на него. Это настоящая помойка!
— Это неправда! — Я заплакала, но неопровержимые доказательства находились прямо через дорогу. Мое горло вдруг сжалось, и стало больно говорить. — Ты... всегда выбрасывал их?
Брайс пожал плечами и уставился в землю.
— Джули, послушай. Мы не хотели обидеть тебя.
— Обидеть? А ты понимаешь, что миссис Стьюби и миссис Хелмс платят мне за мои яйца?
— Ты шутишь.
— Нет! Они платят мне по два доллара за дюжину.
— Не может быть.
— Это правда! Все те яйца, что я дарила вам, я могла бы продать миссис Стьюби и миссис Хелмс!
— Ох, — вырвалось у Брайса, и он отвернулся. Потом он посмотрел на меня и спросил:
— Тогда почему ты дарила их нам?
Я уже не могла больше сдерживать слезы. Я выпалила:
— Хотела быть хорошей соседкой!
Брайс поставил мусорное ведро и сделал то, от чего я совсем перестала соображать. Он положил руки мне на плечи и посмотрел прямо в глаза.
— Миссис Стьюби твоя соседка, так? И миссис Хелмс тоже, верно? Так почему же ты решила быть хорошей соседкой только для нас?
Что он хотел этим сказать? Неужели мои чувства к нему все еще были настолько очевидны? Но если так, как он мог быть таким бессердечным и просто выбрасывать мои яйца неделю за неделей, год за годом?
У меня не было слов. Ни единого. Я просто уставилась в его чистые голубые глаза.
— Мне очень жаль, Джули, — прошептал Брайс. Я бросилась домой, оскорбленная и униженная, мое сердце готово было вырваться из груди.
Очень скоро я понял, что, лишившись старых проблем с Джули Бейкер, я получил целую гору новых проблем с Джули Бейкер. Я за километр чувствовал ее гнев.
Оказалось, когда она злится на меня, это еще хуже, чем когда она преследует меня. Почему? Потому что я сам виноват, вот почему. У меня яйца были размазаны по всему лицу, и тот факт, что я обвинил во всем двор Джули, не помог смыть их. То, как она не замечала меня, как очевидно избегала, громче любого крика напоминало мне, какой я идиот. Самый настоящий стопроцентный идиот.
И вот однажды вечером я вернулся от Гэррета и увидел Джули, старательно приводящую в порядок свой двор. Она была просто в ударе. Ветки кустов летели в разные стороны, и даже стоя на другой стороне улицы, я слышал ее гневное бормотание: