В конторе появился список — семьдесят пять человек из колхоза. Сообщено было, что протесты и поправки принимаются в этот день в управе до двенадцати часов. Потом описки идут на утверждение в район.
Молодежь бегала посмотреть. Сообщали друг другу:
«И ты записана!» Не обошлось без курьезов. Одна женщина 13-го года рождения попала в 23-й. Несколько с 20-го попали в 25-й. На протесты последних бухгалтер махнул рукой:
— Не все равно. Ведь еще будут брать!
На поле молодежи не стало.
Хлопцы ходили кучками празднично одетые (не пропадать же лучшему платью!).
Искали горилки.
На «Затишок» снова приезжали партизаны. И, якобы, на вопрос: «Какая ваша цель?» сказали: «Будет второй Сталинград на всю Украину».
_____
1 Мая к Луке Бажатарнику заехал чех, что работал переводчиком на Уманском заводе. Рассказывают, что он был при польской фирме, которая строила подземные ангары. Работу забраковали. Переводчика побили и уволили.
Может быть, потому он, подвыпив, стал красным. Обычно он бывал только чуть розоватым.
— Гитлер уже плачет: мне, мол, войну навязали, — я воевать не хотел. Ну, может, Россию ему и навязали.
И подвыпив порядочно:
— Давайте выпьем, чтоб на тот год Первый май встречать совсем по-другому!
Сидит маленький, седенький в вязаном жилете. Черт его знает, что он такое? Может, щупает?
_____
В Умани появились немцы из Африки. Из тех, что удирали не по суше, а по морю в Грецию. Берлинцы. Небольшие. Юркие. Форма желто-зеленая. Светлая. Дурь еще не выбита.
— О, мы уехали, чтоб войну в два месяца здесь кончать. Мы — африканцы.
Лукаш слушал, и вертелся вопрос:
— А из Африки что удрали? Или там жарко очень?
8 мая 1943 г.
Учительница Неля Белоус, двадцать один год. До войны прожила с мужем месяц.
Белая полная шея. Черные волоокие глаза. Тело мягкое, округлое, но почти еще девичье.
— С той поры, как меня записали, ничего делать не могу. Все хожу да хожу. Мама говорит: «Хоть сейчас беги». Самое лучшее по комиссии не пройти. Алик (врач-перс, муж родственницы) говорит, что может вливание молока сделать. И поможет это. Говорит, еще щетинку можно в руку, опухоль здоровая будет. Только потом операцию придется делать.
И опять растерянно:
— Не знаю, что делать. Лучше б по комиссии не пройти, а вдруг после комиссии не отпустят. Тогда что? И скрыться есть где. У меня в Викненной (Винницкая область) дядя — церковный староста. В церкви можно. Только боюсь. Там мертвецы бегают.
Мария смеется:
— Ну, мертвецы и боги не так страшны, как немцы.
Я смотрю и думаю. Вот молодая. Неизношенное тело. Если пойдет — одно из двух: или обезобразит, высушит работа да недоедание, или истаскает какой-либо немец.