Сергей Николаевич не знал что ответить. Закрутилось все, как – то неожиданно и масштабно. И ему тесная лабораторная келья стала казаться такой родной, обжитой. А стены монастырские вообще надежно ограждают от всех невзгод. Тут и вышки с вооруженной охраной – привычный пейзаж. А тут сразу выход в огромный шумящий мир, от которого он уже отвык. Ну не зря же говорят, что настоящие ученые в миру, что дети малые. Это как раз к нему и относится. Видно почувствовав смятение ученого Кураков добавил.
– Да ты не тушуйся, товарищ профессор. На вокзале в Беломорске подойдешь к начальнику станции, он тебе сразу плацкарт до Москвы организует.
Только поторопись, после прилета до отправления поезда у тебя всего час будет.
Началась суета. Самое главное, подготовить к отправке отчеты, мышей, а главное, дюжину колб с готовым препаратом. Особист в помощь дал двух солдат порасторопнее, и сам пришел. Пока для мышей столяры из тюремного хозвзвода делали ящики, Карповский приступил к свертыванию оборудования.
Он хотел некоторые тетради взять с собой, но особист показал ему, кто еще в бывшем монастыре хозяин.
– Не положено. Все получите на месте. – Все бумаги до одной лично уложил в большой железный ящик. Запер на замок, и еще опечатал с двух сторон. Все оборудование также перекочевало в другие, деревянные ящики, и то же были опечатаны. Больше всего Карповский опасался за сохранность колб. Он лично их обмотал бумагой и бережно поставил в секции, заполненных стружками.
– Вы себе представить не можете их ценность! Это революция в…
– Вы товарищ профессор не имеете права рассказывать окружающим о составе и назначении данных образцов. Не положено. – Строго напомнил Кураков.
Карповский даже возмутился. Да где здесь посторонние? Два солдата, тот же особист. Ну, да, служака он и есть служака. Ломброзо оно и есть ломброзо. Куда его не ставь, а везде сущность проявит. Ох, прав, прав итальянец. Под вечер все было упаковано. Ученый даже сам не ожидал, что будет такая солидная куча ящиков. Кто бы мог подумать, что у него столько оборудования. В дополнении ко всему Кураков составил подробный список имущества, ящиков. После строго подсчета все находящиеся в лаборатории подписались. Под вечер принесли готовые ящики для мышей.
Тюремные умельцы, предусмотрели возможность кормить и поить животных, не открывая ящики. Толстый слой стружек и опилок давал гарантию, что подопытные грызуны не замерзнут по дороге. Все таки, середина января на улице. Двери кельи на ночь опечатал бдительный особист. Тут на него свалилась другая забота. Завхоз Тимофей, естественно, из заключенных, повел его выбирать гражданскую одежду. Ученый совсем забыл, что он в своем тюремном черном бушлате и в грубых без шнурков ботинках, выглядел бы очень подозрительно среди гражданского вольного населения. Завхоз привел его в полуподвальное помещение, под казармой. На потемневших от времени деревянных стеллажах до самого сводчатого потолка лежала аккуратно сложенная гражданская одежда. Не хотелось думать, где сейчас и по какой статье отбывали срок ее хозяева. А может, многих уже и в живых не было.