– А почему на холмике? – полюбопытствовал Ким.
– А черт его знает, – протянул Бакур. – Этот холмик хороший какой-то, ничто его не колышет. На открытом месте снесло бы все давно, а он все же защищает: не одна сторона, так другая всегда цела остается. И солнышко.
Они с Кимом синхронно задрали головы, поглядеть на солнышко.
– Солнечных батарей у вас ведь нет, – вслух подумал Ким, – Откуда же энергия?
– Отовсюду понемногу: дрова, ветер, нефть…
– Нефть?
– Ну не сырая, конечно… Хотя и сырая тоже: в здешних местах немало качали ее когда-то, и под землей в резервуарах напасено порядочно. Не думай, у нас с топливом не хуже, чем у вас в Городе.
«Ерунду порет господин Назаров», – подумал Ким. И тут же засомневался: а что он, собственно, знает о том, откуда в Городе берется энергия? Ну не от дров – это уж точно.
– У вас вообще не хуже, – сказал он вдруг, – Просто по-другому.
Бакур отвернул лицо от солнечного диска и поглядел на него.
– Что, Земля-то, матушка, по сердцу пришлась? Добро. Оно ведь знаешь как: как ты к кому – так и он к тебе. Если б мы все к ней поласковей, да немного пораньше бы, сейчас и она подобрей была бы.
– …и не загоняла бы людей в Города, – вслух подумал Ким, но Бакур такое дополнение не принял:
– Простая ты душа: это не Земля вас в Города загоняет, а люди. Хочешь – приезжай насовсем в деревню. Сам увидишь: жить можно, жить хорошо.
– Спасибо, – ответил Ким, – Может, когда-нибудь приеду.
Утренний сбор был назначен именно на то время, которое Рут метко характеризовала как «хренову рань». Вечером Ким все никак не мог спуститься в бункер, стоял снаружи, вдыхая дикий, настоящий воздух Открытой земли, коченея и поминутно поднимая голову, чтобы в очередной последний раз взглянуть на звездное небо. Его грызли десятки вопросов. Вернется ли Ерик от своих наутро? Придет ли Кира или опять передумает? Откуда она узнала, что Ким умеет «читать»? Какая-то она непростая, эта Кира… Для чего все-таки она нужна Эдо, что там в Городе опять стряслось?
Перед тем как дикарь ушел ночевать к своим, Ким отыскал его у готового к походу транспорта. Завидев друга, Ерик быстро отошел от машины, но Ким был почти уверен в том, что застал его гладящим бронированный бок.
Ким боялся спрашивать, поэтому просто присел на крыло рядом. Коварные мыслишки словно того и дожидались: они кинулись на него со всех сторон и начали, урча, рвать на части.
У него есть способ повлиять на друга. Он может «прочитать» Ерика и убедить его… Нет, с друзьями так не поступают – он давно решил, раз и навсегда. Но родные дикаря ему не друзья. Да, но это все равно жульничество. Ну и что? Почему можно просто уговаривать, а так – уже нельзя? Потому что надо уважать чужие решения. Даже идиотские? Быть со своей семьей не идиотское решение, а нормальное. А если Ерик не поедет, и с ним здесь что-то случится?