Червоного, когда тот начал сознательное сопротивление и выступил в защиту прав человека: теперь он всякий раз шел в карцер и выходил оттуда героем.
Кто-кто, а герои Абрамову не нужны на вверенной ему территории. До этого я додумался не сам, хотя и подозревал: именно так майор мыслил. Теоретическую базу под мои размышления подвел, как всегда, доцент Шлихт. Он и обмолвился: долго эти расклады не продлятся, потому что хоть начальник лагеря и соблюдал законы, к такому решению его подтолкнул именно Данила Червоный. Значит, рано или поздно майор сделает так, чтобы убрать его — либо из лагеря, либо даже совсем, с лица земли… Ну а так зону не тревожило больше ничего, кроме прибытия новых этапов и локальной грызни между уголовниками.
Так продолжалось до начала февраля нового уже года, когда морозным вечером очередного выходного дня Червоный незаметно для других подал мне знак выйти.
Не очень хотелось выходить из маслянистого и кислого, но все-таки теплого барачного воздуха в северную пургу. Но Данила впервые после того памятного ноябрьского дня отозвал именно меня. Пройдя вдоль длинной стены, мы зашли за барак, где, казалось, немного уютнее, и там я увидел еще небольшую группу людей.
Дни в это время года были совсем короткими, темнело рано, к тому же лагерь заметало снежной пургой чуть ли не каждый вечер. Иногда снежные бури не утихали и под утро, но это не мешало поднимать зеков на работу. По мудрому наблюдению майора Абрамова, в шахты снег не заметает. Но как раз в такую метель охрана старалась слоняться по лагерю реже. Следовательно, это был чуть ли не единственный удобный случай собраться группой за пределами барака, точно зная — собрание внимания не привлечет.
Подойдя ближе, я рассмотрел одноглазого литовца Томаса и неизменного спутника Червоного Лютого, который редко держался далеко от своего старшого. Даже их нары теперь стояли рядом, хотя, когда бандеровцев завели в наш барак, они устраивались не как хотели, а занимали свободные места. Чуть дальше, у противоположного угла стены, пристроился еще кто-то, но я не мог рассмотреть со спины. Наверное, это был кто-то из бандеровцев — он стоял на страже, охраняя небольшое собрание.
— Длинно говорить не будем, тут все уже всё знают. — Червоный начал с ходу, без предисловий. — Тем более, друг Виктор, долго мы вообще здесь собираться не можем.
— Ну, говори, — ответил я, ничего еще не понимая, — просто, чтобы не молчать.
— Ты на войне был. Танк водил, да?
— Водил…
— До войны с техникой тоже имел дело, да?
— Интересовался. Хотел инженером-механиком…